Особенно,... 
96 
— Мне надо посмотреть законы штата Иллинойс. Вы знаете, законы различаются в разных штатах. Миссис Коган, я думаю, вы видите все трудности сами. Даже допустив, что вы родились в Чикаго и были официально удочерены, и предположив, что документы не засекречены, — все равно без имен и дат будет очень трудно что-либо узнать. Как ваше девичье имя?
Наконец-то она могла ему ответить что-то определенное.
— Липская, — сказала она и назвала имена Арнольда и Белл, даты их рождения и старый бруклинский адрес.
Но Центрилло только качал головой.
— Даже с этим датами и именами будет очень трудно. Но разрешите задать вам еще один вопрос.
Она согласно кивнула. Ей показалось, что она вообще не сможет больше отвечать. Достаточно одного слова — и она разрыдается. Боже, когда она плакала в последний раз? Она уже не помнила. Но губы ее дрожали.
— Я понимаю, что иногда неудобно спрашивать такие вещи, но не могли бы вы получить нужную вам информацию от приемной матери? Вы можете поговорить с ней на эту тему?
Как по волшебству, слезы прекратились.
— Невозможно, — сказала она.
Центрилло кивнул, словно ответ не содержал ничего неожиданного. Он вздохнул.
— Есть ли у вас свидетельство о рождении? — спросил он.
— Да! — ответила она с таким энтузиазмом, что снова почувствовала себя дурой.
— Можно взглянуть на него?
— Я не взяла его с собой, — виновато призналась она.
«Большой дядя» снова вздохнул.
— Миссис Коган, я думаю, что мне надо спросить вас: вы всерьез хотите найти свою мать? Может быть, вам совсем не нужен частный детектив? Может быть, вам надо поговорить с кем-нибудь другим? С рабби, с консультантом, с семейным доктором…
Краска стыда залила ее лицо. Он посылает ее к психиатру. Она побывала уже у трех. Ей надоело изливать свои чувства другим людям. Она просто хочет найти свою проклятую мать. И плевать на то, что она в растрепанных чувствах и растерянности! Слава Богу, не так часто в жизни она чувствовала себя столь ранимой и безрассудной. А с ранимыми и безрассудными бабами случается одно и то же — их посылают к психиатру… — проверить, все ли у них в порядке с головой. Теперь глаза Карен действительно наполнились слезами, но не только от боли, но и от злости.
— Послушайте, мистер Центрилло, я знаю, что я не подготовилась как следует к встрече с вами, и прошу прощения. Если вы составите список того, что вам нужно, я попробую выполнить ваши требования. Но я бы хотела от вас услышать… При условии, что я выполню все это, вы возьметесь искать мою родную мать?
— О, пожалуйста, миссис Коган, не принимайте все так близко к сердцу. Я понимаю, как вам трудно. Но что здесь можно обещать? Иногда я иду в судебную палату в бюро документов и — раз, два, три — все готово. В других случаях — трачу годы на поиски — бывает, что ничего не нахожу. Большинство женщин, отказывающихся от своих детей, не очень гордятся этим. Они начинают новую жизнь. Переезжают на новое место. Они умирают. Но, что бы с ними ни случилось, они не хотят, чтобы другие знали их местопребывание. Если я правильно вас понял, ваша родная мать никогда не делала попыток найти вас?
Карен удивленно откинулась в жестком кресле. Ей и в голову не приходило, что мать могла искать ее.
— А такое возможно? — прошептала она.
— По-всякому бывает. В некоторых случаях у матерей оказывается достаточно информации, и они могут отыскать ребенка. В других же они имеют дело с закрытой документацией. И в шестнадцати штатах в этом случае ни вы, ни ваша мать не получите никакой информации, позволяющей вам связаться друг с другом. Даже если вы обе этого очень хотите.
Долго сдерживаемые слезы теперь покатились по лицу Карен. Все казалось таким печальным. Она думала обо всех разъединенных матерях и дочерях и их безрезультатных поисках друг друга. Спокойным, естественным движением мистер Центрилло открыл ящик и достал из него упаковку с салфетками. «Как психиатр», — подумала она. Слезы продолжали катиться из ее глаз. Она долго рыдала, выплакивая накопившиеся за долгие годы слезы. Наконец она вытерла щеки и сумела выговорить:
— Все это так грустно. Очень и очень грустно.
Она высморкалась.
Мистер Центрилло перегнулся через стол, достал клинекс из упаковки и тоже высморкался. Он шумно вздохнул.
— Что же, так оно и есть…
Какое-то время они сидели в тишине, освещенные солнцем. Потом Карен сделала глубокий вздох, потянулась к сумке, вытянула из нее блокнот Файл-о-фэкс и ручку Мон Блан.
96 
