Нина наливала солодовое виски, которое отец привык пить перед едой, из хрустального графина, стоявшего на серебряном подносе, в бокал; ее рука едва заметно задрожала. Она подождала пару секунд, собралась с мыслями, долила виски, повернулась и подала бокал отцу.
— Я уже говорила тебе, какой ты у меня сегодня красавец, папа? — с улыбкой спросила она.
— Нельзя называть красавцем почти восьмидесятилетнего старика, — отмахнулся он. Дмитрий Палитов все еще говорил с акцентом, хотя и прожил в Штатах больше половины своей жизни. — Я, может, и видный мужчина, но никак не красивый.
— Ты всегда был и будешь красивым, папочка, — ласково ответила Нина.
Она говорила правду. Да, ее отцу было почти восемьдесят лет, но он излучал жизненную силу, потому и выглядел моложе. У него были пышные, густые волосы с проседью, лишь глаза с годами стали бледно-зелеными, а не такими же яркими, как у нее. Отец понимающе посмотрел на Нину:
— Ты уходишь от ответа.
Она задумалась.
* * *
Нина провела в галерее целый день. Она немного волновалась — вдруг ей встретится Рейф Д’Анджело, но затем волнение сменилось легким разочарованием — она ушла из галереи в четыре, лишь мельком увидев ее харизматичного владельца.
Уже дома, нежась в благоухающей ванне, она корила себя за неуместные чувства; такие мужчины, как Рейф Д’Анджело, не должны ее интересовать. Он высокомерный и циничный, а что важнее всего, он совершенно равнодушен к ней.
Но она не смогла устоять и, закончив принимать ванну, надев халат и обернув волосы полотенцем, включила компьютер и принялась искать информацию о нем в Интернете. Она просматривала страницу за страницей, читала статьи и сплетни, разглядывала фотографии. Нина говорила себе, что делает это лишь для того, чтобы побольше разузнать о человеке, которого отец пригласил на ужин. Внезапно она наткнулась на фотографию, сделанную накануне вечером: Рейф и красавица актриса Дженнифер Николс за романтическим ужином в одном из самых дорогих нью-йоркских ресторанов. Очевидно, это и были его «планы на вечер», из-за которых он отклонил приглашение ее отца. Нина с отвращением выключила компьютер.
Рейф Д’Анджело всего лишь повеса и волокита, она не станет тратить на него свое время и эмоции…
— Ты так и не ответила, Нина, — мягко сказал отец.
Она удрученно покачала головой:
— Наверное, потому, что не понимаю, зачем ты задал мне этот вопрос, папа.
— Ты сегодня очень красивая, доченька.
— То есть обычно я не очень красивая? — усмехнулась она.
— Ты знаешь, для меня ты всегда красивая, но мне кажется, сегодня ты особенно постаралась.
Она и правда постаралась — после того, как увидела тот снимок. Очень глупо с ее стороны. Нечего и пытаться соперничать в красоте и утонченности с потрясающей Дженнифер Николс. Да Нина и не хотела этого. Рейф Д’Анджело совершенно ей безразличен. Как и она ему.
— И я не верю в то, что ты так старалась ради меня, — не отступал отец. — Так тебе нравится этот Рафаэль Д’Анджело?
Нина сердито вздохнула:
— Папа, я совсем его не знаю и не могу сказать, нравится он мне или нет.
— Ты же была с ним наедине вчера.
Она обиженно нахмурилась:
— Кажется, после моего возвращения из Стэнфорда мы договорились с тобой о том, что ко мне будет приставлена охрана, но отчитываться перед тобой они будут только в том случае, если мне будет грозить опасность?
— Да, договорились, — как ни в чем не бывало подтвердил отец. — Так есть и так будет. Мне об этом сказали не твои охранники, Нина. У меня свои источники.
— Дай угадаю. Кто-то из рабочих, которые вчера сопровождали меня в галерее, — вздохнула Нина.
Отец пожал плечами:
— Мне только одно интересно: о чем вы с Д’Анджело разговаривали целых двадцать три минуты в его кабинете?
— Двадцать три минуты? — недоверчиво повторила Нина. — Кто-то засекал?
— Да, мой человек, — ответил отец. — Ты в курсе, какая у Д’Анджело репутация?
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, папа, Моя вчерашняя встреча с Рейфом Д’Анджело носила исключительно деловой характер.
— С Рейфом?
Она кивнула:
— Он предпочитает, чтобы его так называли. И я встретилась с ним от твоего имени, между прочим. — Нина почувствовала, как разрумянились ее щеки.
— Я не хочу, чтобы ты страдала из-за этого человека, доченька, — ласково сказал отец.