73 
Здесь были огромные напольные вазы с цветами, оказавшимися на поверку искусно вырезанными из поделочных и полудрагоценных камней. Огромный малахитовый камин украшен затейливо вьющимися виноградными лозами, на тяжелых спелых гроздьях и насыщенно зеленых листьях играли отблески пламени, каждая рубиновая ягода просвечивала насквозь, и в ней отчетливо проглядывались семена. Увидев великолепие плодов, словно манивших попробовать, так ли чудесен их вкус, как прекрасен вид, я невольно сглотнула набежавшую слюну. Голодный желудок судорожно сжался и недовольно заурчал, громко сетуя на хозяйское пренебрежение своими насущными потребностями. Я глубоко вздохнула, так как сильно подозревала, что аппетитные ягоды наверняка всего лишь очередное произведение искусства, призванное услаждать взор, но, увы, совершенно несъедобное. Я с легкостью отдала бы их все за одну миску наваристого борща со сметаной.
«Однако горазда ты распоряжаться чужими вещами, — охладил мой пыл Кумивар. — Вещи не твои, а ты уже менять их надумала».
Но я нагло проигнорировала комментарий клинка, как демон — мой красноречиво голодный взгляд, алчущий винограда.
— Присаживайся, — сделал широкий жест Аполлион. — В ногах правды нет.
Я хотела ехидно заметить, что на полу сидеть не очень-то удобно, даже если на нем имеется мягкий ковер, и вообще предлагать такое гостям негостеприимно, но не успела. Откуда-то из-под пола вынырнул диванчик и уютная на вид банкетка с резными ножками.
Надо же, какой сервис! Вот бы мне в квартиру такую умную мебель, чтобы нужный предмет послушно возникал по мановению руки и так же исчезал, лишь только отпадет в нем надобность. Это же сколько места можно сэкономить!
Впрочем, что диван, что банкетка выглядели так, будто их целиком изваял знаменитый Данила-мастер из сказа Бажова прямо из целого куска малахита. Словом, удобство мебели вызывало сильные сомнения. Наверное, это и было началом предстоящих адских мучений, решила я, и, собрав все свое мужество в кулак, демонстративно уселась на банкетку. Так я намеревалась поразить зловредного демона, стойко перенося коварно подсунутые мучения, и замерла в напряженном ожидании таковых.
Сиденье встретило напруженное в предвкушении жестоких мук седалище пугающей мягкостью. Я увидела в обманчивом удобстве адское коварство замысла демона, явно сначала пожелавшего усыпить мою бдительность, и решительно задремала, решив убить разом двух зайцев. Во-первых, поразить выходца бездны силой своего духа, во-вторых, дать телу долгожданный отдых, что тоже немаловажно в моем положении.
Не знаю, поразила ли я Аполлиона своим поведением, только не успела я начать просматривать красочный сон, как меня бесцеремонно растолкали, вырвав из объятий Морфея самым наглым образом.
— А? Что? — шмыгнув носом, поинтересовалась я, напрасно пытаясь сфокусировать взгляд.
Картинка отчего-то постоянно расплывалась.
— Спроси еще — кто здесь? — ехидно предложил демон.
— Кто здесь? — послушным эхом повторила я, малодушно надеясь, что меня оставят-таки в покое. Но не сбылось. Видимо, не все мечты сбываются, как бы ни уверял нас в обратном Газпром.
— Это я, твой очаровательный жених, — скромно напомнил демон, встряхивая за плечи для пущей доходчивости своих слов. — Рассказывай!
Интересно, кто-нибудь говорил ему, что огорошивать полусонных людей неожиданными требованиями — не самый лучший способ добиться от них вразумительного ответа. Сонные люди часто сбиваются с мысли, путаются в показаниях и вообще всячески норовят избежать опроса, выпав из реальности. Помнится, как-то грозная географичка, многозначительно постукивая указкой по учительскому столу, тоном, не терпящим и тени возражения, возвестила:
— Каждый уважающий себя человек должен знать и уметь показать на карте, где находится Гваделупа, хоть разбуди его посреди ночи!
Лично я, убей меня бог, до сих пор не могу понять, какому извращенцу может понадобиться мысль будить ночью ребенка вопросом о Гваделупе. Но авторитетное заявление географички так потрясло мою нежную детскую психику, что долгое время перед экзаменом мне снился один и тот же сон. Стою я перед картой, облаченная в ночную рубашку, ищу злополучную Гваделупу и — о чудо! — нахожу, но по ехидному смеху одноклассников понимаю, что что-то не так. Поднимаю глаза… и с ужасом вижу за учительским столом злобно сжавшую губы математичку. Она пронзает меня осуждающим взглядом сквозь толстые линзы очков в роговой оправе и зловеще интересуется:
73 
