6 
Отец фыркнул от смеха, даже мать улыбнулась, хотя и с раздражением.
– Прекрати, дерзкая девчонка! А ведь я всегда считала тебя послушным ребенком.
– Но я действительно послушная, – возразила Джоан с усмешкой. – Разве я не собираюсь встретиться с Дугласом? С Дугласом, который продолжал бы пить и играть в карты в свое удовольствие, вместо того чтобы завтра вечером на балу у леди Малькольм танцевать с Фелисити Драммонд. Разве это не то, чего ты хочешь?
– Джоан, не говори о таких вещах! – непроизвольно вырвалось у матери. – И скажи ему, чтобы он поторопился.
Последние слова полетели вслед Джоан – она уже пошла к двери, по дороге послав воздушный поцелуй отцу, который подмигнул ей в ответ.
Поднимаясь по лестнице в свою комнату, Джоан думала о том, что папа – единственная надежда Дугласа. И не только потому, что однажды Дуглас унаследует его титул и состояние. А потому, что он станет таким же добродушным и спокойным, как папа. Во всяком случае, все на это искренне надеялись, поскольку Дуглас не проявлял никаких признаков железной воли и решимости, свойственных его матери. Согласно семейному преданию, отец когда-то был таким же безудержным гулякой, как Дуглас, пока мать не поймала его на крючок и не укротила. И теперь он был самым чудесным джентльменом из всех, кого Джоан знала. Поэтому если Дуглас каким-то образом сумеет перерасти свою склонность к разгульному образу жизни и станет таким же, как отец, будет лучше для всех на свете. Но пока этого не произошло, Джоан намеревалась использовать в своих интересах все возможности, которые ей открывались из-за беспутного поведения брата.
Поскольку после выпитого вчера виски или вина Дуглас должен встать поздно, Джоан быстро оделась. Чем раньше она к нему явится, тем сильнее он будет стремиться от нее избавиться, и, значит, тем скорее он пообещает все, о чем бы она ни попросила. И чем скорее она добьется от него обещания и закрепит его – может быть, даже письменно, это было бы вообще прекрасно, – тем раньше она освободится и сможет делать то, что ей нравится, пока мать ее не хватится. Поскольку это визит всего лишь в дом брата, мать не потребует, чтобы ее сопровождала горничная. А значит, она получит прекрасный шанс немножко вкусить независимости. Юные леди пользуются далеко не такой большой свободой, какой наслаждаются молодые джентльмены, и Джоан не часто выпадала возможность ускользнуть из дома на часок-другой.
Впрочем, печально думала Джоан по дороге к дому брата, до которого нужно было пройти всего несколько кварталов, ее вряд ли еще можно называть юной леди. Ей уже двадцать четыре года. К тому же после четырех сезонов, на протяжении которых она не получила ни одного предложения выйти замуж, и еще трех сезонов, которые она просто провела в Лондоне, она не так уж и занята. Наоборот, к огорчению ее матери, свободы у нее даже с избытком. Джоан на мгновение с ужасом представила себе собственное будущее – ей останется только быть у матери на посылках. В самом деле, что ей еще делать, если у нее не будет ни мужа, ни детей? Нельзя до бесконечности находить оправдание покупкам новых платьев и туфелек, когда-то это станет уже выглядеть нелепо. Старым девам не нужно быть красавицами, а Джоан не выглядела красоткой даже и в новых платьях и туфлях. Уж если наряды не помогли ей найти мужа сейчас, много ли шансов, что они помогут ей в этом, когда она постареет и станет менее привлекательной?
Неудивительно, что от таких мыслей настроение у Джоан совсем испортилось к тому времени, когда она дошла до лондонского дома брата. Ужасно несправедливо, что Дугласу двадцать восемь лет, а мать только недавно начала намекать, что пора бы ему подумать о женитьбе. А о замужестве Джоан, хотя она на четыре года моложе брата, мать почти совсем перестала упоминать. Громко топая по ступеням от огорчения, Джоан поднялась по лестнице и с силой постучала в дверь дверным молотком. «Несправедливо» – это еще мягко сказано. Прошла минута, а дверь все еще не открыли. Тогда Джоан снова приподняла молоток и несколько раз стукнула, мысленно желая, чтобы каждый удар пришелся ее бездельнику-брату прямо по лбу.
– Что такое?
Дверь внезапно распахнулась. От неожиданности Джоан открыта рот. На пороге стоял не дворецкий и даже не лакей. Джентльмен, державший дверь, был полуодет. Однако Джоан с пробудившимся вдруг интересом подумала, что это не так уж плохо. Она никогда раньше не видела обнаженного мужского торса, и вот сейчас такое зрелище ей открылось, причем как раз на уровне ее глаз. И похоже, перед ней предстал прекрасный экземпляр – худощавый, с рельефными мускулами, без малейшего намека на жир или дряблость, и с тонкой линией темных волос, сбегающей вниз по его животу до пояса бриджей.
6 
