20 
Это напомнило Эли, как мать, когда он был маленьким и болел, клала на поднос с едой цветок, игрушку или книжку.
Но ведь он сейчас не болен. И не нуждается в уходе. Ему нужно только, чтобы кто-нибудь поддерживал, пока он здесь живет, работает и иногда, если нужно, расчищает снег.
Эли сидел за столом, морщась от боли в шее и плечах. Да, «марафон» по расчистке снега даром не прошел.
Он снял крышку с тарелки.
Благоуханный пар поднимался от оладий с черникой. Тонкий ломтик бекона лежал с краю тарелки, а рядом кусочки дыни, украшенные веточками мяты.
– Ух ты!
Мгновение он молча смотрел на представший его глазам натюрморт, разрываясь между двумя чувствами: еще большим раздражением и смирением перед неизбежным.
Не так уж они и противоречивы, эти два чувства, подумал Эли. Он, конечно, съест то, что ему предложено, так как уже сидит за обеденным столом и страшно голоден, но от этого его нервозность никуда не денется.
Эли положил немного масла, дождался, когда оно растаяло, и добавил сиропа. Он почувствовал себя почти английским лордом. Как бы то ни было, еда оказалась божественно вкусной.
Он прекрасно понимал, что вырос в богатой семье, которая могла себе многое позволить, но роскошные ленчи с утренней газетой, лежащей рядом со столовым серебром, были в их доме большой редкостью.
Лэндоны были богаты, потому что много работали и усердно трудились, чтобы сохранить и приумножить свое богатство.
Начав есть, Эли развернул было газету, но потом передумал и отложил ее в сторону. Подобно телевизору, газеты были для него связаны с неприятными воспоминаниями. Его вполне увлекало созерцание вида за окном. Он смотрел на воду и на снег, начинающий таять под набирающими силу солнечными лучами.
Наконец-то у него в душе воцаряется покой.
Он оглянулся, когда в комнату вошла Эйбра.
– Второй этаж свободен, – сообщила она и собралась забрать поднос.
– Я все сделаю сам. Не надо, – запротестовал он. – И вообще, вы не обязаны меня кормить. Вы, конечно, очень вкусно все приготовили, но это ведь не входит в ваши обязанности.
– Я люблю готовить, а возиться для себя одной скучно. – Эйбра проследовала за ним на кухню, откуда направилась в прачечную комнату. – И вы плохо едите.
– Но я все-таки ем, – пробормотал он в ответ.
– Банку консервированного супа, бутерброд, тарелку холодной каши? – Эйбра внесла корзину с бельем, села в углу и начала раскладывать ее содержимое. – От экономки ничего нельзя утаить. По крайней мере, ничего, что касается еды, приема ванны и секса. Я бы сказала, что вам необходимо набрать где-то фунтов пятнадцать веса [2]. Да и двадцать не помешали бы.
В течение нескольких месяцев у него не хватало сил на злость, но вот теперь она, кажется, ухитрилась пробудить в нем полузабытую эмоцию.
– Послушайте…
– Вы, конечно, можете сказать, что это меня не касается, – перебила она, – но все ваши отговорки меня не остановят. Поэтому я буду вам готовить, когда у меня будет время. Я ведь здесь всегда рядом, живу по соседству.
Трудно вести разумный спор с женщиной, которая держала в руках его трусы.
– Вы сами умеете готовить?
– Да. В той мере, в какой мне это нужно.
– Посмотрим. – Она наклонила голову и окинула его пронзительным взглядом зеленых глаз. – Запеченные бутерброды с сыром, яичницу, стейк на гриле, гамбургеры и… что-то еще с лобстерами или моллюсками.
Он называл это блюдо «Моллюски а-ля Эли». Ему начинала надоедать ее игра в телепатию.
– Вы что, и мысли читать умеете не хуже, чем готовить?
– А также умею гадать по руке и на картах Таро, но в основном делаю это для собственного развлечения.
Ее признание нисколько не удивило его.
– Как бы то ни было, я приготовлю кассероль – блюдо, которое вы сможете в любой момент разогреть и съесть. Перед тем как вернуться сюда, я зайду в супермаркет. На календаре отмечены те дни, когда буду заходить к вам, чтобы вы всегда знали заранее. Вам что-нибудь купить, кроме «Маунтин дью»?
Ее краткий деловой стиль, казалось, сумел полностью блокировать его мыслительные процессы.
– Больше ничего не приходит в голову.
– Если что-то все-таки придет, просто запишите. Можно спросить вас? О чем ваша книга? Или это секрет?
– Э-э-э… О лишенном лицензии адвокате, пытающемся осмыслить жизненную ситуацию и вернуть любимую работу. Он пытается получить ответ на вопрос: с его жизнью покончено навсегда или ему все-таки удастся все исправить? Вот так.
20 
