23 
– Считаю нужным проинформировать тебя: с меня достаточно. Мне не нужно сжигать себя, чтобы освободиться от чего-либо. Все это было плохой идеей.
Она завернулась в полотенце и направилась мимо Рокко в комнату, но он остановил ее, положив руки ей на плечи. Они сверлили друг друга яростными взглядами. Казалось, воздух вокруг наэлектризован.
– И куда это ты собралась?
Грейси вскинула голову:
– О, так теперь я пленница не только твоей квартиры, но и этой комнаты?
– Черт возьми, женщина! – прорычал Рокко и притянул ее ближе к себе.
До того как она осознала, что происходит, он яростно впился поцелуем в ее рот, но Грейси не повиновалась. Она сопротивлялась изо всех сил, но потом у нее закружилась голова, и ей пришлось сделать вдох. Рокко воспользовался этим, и его язык вторгся в ее рот. Неожиданно ее вновь закружил тот безумный вихрь желания, что она ощущала прежде, только теперь он стал еще сильнее. Видимо, потому, что теперь она знала Рокко, почувствовала всю его силу и знала, на что они способны вместе. Ее мышцы расслабились, и она страстно ответила на его поцелуй.
Рокко поднял ее на руки, прошел в спальню, опустил ее на кровать и снял полотенце с талии. Грейси неотрывно следила за ним, когда он опустился над ней, сдергивая с нее полотенце и наслаждаясь созерцанием ее обнаженного тела. Сейчас он напоминал некоего языческого бога. Она почувствовала в нем необузданную дикость в ту уже далекую ночь, когда встретила его, но в реальности ее в нем оказалось намного больше.
Рокко заглянул в ее глаза:
– Я собираюсь сделать тебя моей, Грейси О’Брайен.
«Я собираюсь сделать тебя моей, Грейси О’Брайен».
Рокко стоял у окна своей спальни, повернувшись спиной к бледно-розовому рассвету, разливающемуся над Лондоном. Его руки были скрещены на груди, он смотрел на женщину, спавшую в его постели. Он совершенно перестал понимать, что с ним происходит.
Последние слова, сказанные им Грейси, все еще звучали в его голове. Он хотел заставить ее забыть собственное имя, а в результате она заставила его забыть обо всем на свете.
Это произошло в его душе, когда она впервые посмотрела на него своими темными серьезными глазами, а теперь, когда сознание постепенно возвращалось к нему, с ним приходило и ужасное, раздражающее осознание того, что он открылся ей. Полностью. Такого он не делал и не чувствовал никогда. Прошлая ночь доказала: несмотря на выстроенную им систему рационального самоконтроля, он не смог удержаться от того, чтобы действовать, руководствуясь животной страстью. Как только он прикоснулся к Грейси, для него не осталось пути назад. Рокко нахмурился. Похоже, для него не осталось пути назад с того самого момента, когда он увидел ее в лифте, бледную и встревоженную.
C того самого момента, когда Грейси вошла в гостиную в провокационной униформе, Рокко осознал, насколько тяготит его близость Хоноры Винсроп. Контраст между этими двумя женщинами был слишком разительным. Наблюдая за тем, как Грейси вносит одно изысканное блюдо за другим, понимая, что она не воспользовалась возможностью испортить ему вечер, Рокко все более уверялся в мысли, что хочет ее. Он страдал от нетерпения, стараясь не обращать внимания на пресный голос Хоноры Винсроп, и возвращался к жизни, лишь когда Грейси заходила в комнату. Каждый раз он пожирал ее глазами.
В какой-то момент Рокко стало настолько невтерпеж, что он сам пошел на кухню и застал тот момент, когда Грейси целовала охранника в щеку. Джордж при этом выглядел так, будто получил премию. Испепеляющая ревность мгновенно овладела Рокко. Он хотел уничтожить Джорджа на месте.
Когда Хонора цинично унизила Грейси, Рокко пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не окунуть ее лицом в тарелку с салатом. Как только Грейси вышла из комнаты, он встал и холодно сказал Хоноре:
– Этот вечер окончен. Спасибо за то, что пришла, но, думаю, мы оба знаем, что эта наша встреча – последняя.
Она тоже встала, побелев от злости:
– Все кончено, потому что ты предпочитаешь эту шлюху-горничную?
До того, как он успел ответить, она продолжила:
– Ты ничего не понял. Ты мог бы иметь и меня, и ее. Ты можешь спать с кем хочешь! Мне важна лишь внешняя видимость нашего счастливого брака.
Рокко отпрянул, словно ее слова были отравленными стрелами. Это правда. Именно к этому он и стремился – пустить пыль в глаза окружающим. Он процедил сквозь зубы:
– Выметайся!
23 
