Мазур еще издали увидел, что по сторонам двери в комнату Леона торчат двое верзил в штатском и темных очках, и тут же нетерпеливо мотается взад-вперед, как челнок, полковник Мтанга. Увидев Мазура с Лавриком, он облегченно вздохнул, распахнул дверь и жестом позвал их войти.
Стояла совершеннейшая тишина. Леон лежал посреди комнаты, остановившимся взглядом уставясь в потолок, лицо уже приобрело характерный оттенок — казалось восковым. Прямо напротив сердца из груди торчала черная, затейливая, непривычная взгляду европейца рукоятка местного кривого кинжала-лумбо. Для туристов их тут куют охапками из скверного дешевенького железа, включая старые автомобильные рессоры, и не затачивают. Зато настоящий, боевой лумбо со всем усердием изготовляется из доброй закаленной стали и затачивается до бритвенной остроты. Похоже, именно таким бельгийца и отправили по известному маршруту с неизвестной, правда, точкой прибытия…
— Вот так, — сказал полковник Мтанга, глядя на труп без всяких эмоций.
Мазур с Лавриком тоже навидались всякого, поэтому ровным счетом никаких эмоций не испытывали, кроме вполне понятной злости. Особенно происшедшее злило Мазура: как-никак Леон, строго говоря, был его подчиненным, а когда твоего подчиненного режут, как барана, да вдобавок прямо в Лунном дворце, есть отчего разозлиться. В голове мелькнула фраза из знаменитого романа: «Они работают у вас под носом!» Вот именно, под самым носом…
Присев на корточки, он приподнял руку бельгийца, попробовал согнуть, потрогал тело там и сям. Те же манипуляции проделал сидевший на корточках по другую сторону тела Лаврик. И уверенно сказал, морщась:
— Два часа назад, плюс-минус четверть часа…
— Согласен, — сказал Мазур.
Протянул и было руку к записке, бесцеремонно приколотой большой прямой булавкой с круглой красной головкой прямо к грудке покойника, справа. Увидев, что она на французском, трогать не стал, выпрямился:
— Полковник, это, по-моему, уже в вашей компетенции…
Мтанга без тени брезгливости выдернул булавку, взял записку, быстро пробежал глазами, протянул Лаврику — прекрасно знал, что Лаврик, в отличие от Мазура, владеет французским. Лаврик столь же быстро пробежал записку взглядом, коротко выругался.
— Что там? — спросил Мазур.
— Никаких особых цветистостей, — покривился Лаврик. — «Белые наемные крысы! Если немедленно отсюда не уберетесь, отправитесь следом за вожаком, и очень быстро. С вами не шутят». И никакой подписи… Обратите внимание, господа: у него совершенно спокойное лицо. Это определенно был кто-то, от кого покойный не ждал подвоха, быть может, кто-то, кого он знал…
— Пожалуй, — согласился Мтанга.
Лаврик уперся в него колючим взглядом:
— Что его лакей? И тот, что был в распоряжении его парней?
— Первый вне подозрений, — сказал Мтанга.
— Даже у вас? — криво усмехнулся Лаврик.
— Представьте, даже у меня, — сказали Мтанга. — Дело даже не в том, что именно он доложил о случившемся. И не в том, что он мой земляк, это мой давний агент, сто раз проверенный-перепроверенный… в общем, из тех агентов, кому я склонен доверять. Не в силу излишней доверчивости, а исключительно потому, что на него нет ни малейшего компромата. Лакей, приставленный к группе, не мой человек… ну, может, чей-то еще, не я один держу агентуру там и сям. Вот только чутье мне подсказывает, что и его подозревать не стоит — потому что он никуда не сбежал, а остался на месте, хоть и имеет все основания полагать, что подвергнется допросу с пристрастием. Я его, конечно, еще раз перепроверю, но чутье, знаете ли… Будь он убийцей, смылся бы. Или вы не согласны?
— Нет, отчего же, — чуть рассеянно отозвался Лаврик. — В том есть здоровая логика… Наверняка, будь он убийцей, сбежал бы… И, тем не менее, это был кто-то, от кого Леон не ожидал такого сюрприза. Просто дворцовый лакей, быть может? Их здесь, как собак нерезаных. Или жандарм из внутренней охраны дворца. Он вошел, сказал что-нибудь вроде: «Вас вызывает полковник Иванов». Ударил ножом и тихонечко смылся… — он печально усмехнулся. — Мое чутье мне подсказывает, что искать его бесполезно, а?
— Боюсь, так оно и обстоит, — печально и зло согласился полковник Мтанга. — Я бы не поленился снять отпечатки пальцев у всей без исключения обслуги, но это ничего не даст: и на рукоятке ножа, и на ручке двери наверняка нет пальчиков. Сами знаете: и обслуга, и внутренняя охрана при исполнении обязаны быть в белых перчатках… Отпечатков наверняка нет. Да не смотрите вы на меня так! — воскликнул он едва ли не жалобно. — Прислуги мужского пола во дворце сотня с лишним, да вдобавок не менее полусотни человек внутренней охраны… она, кстати, в отличие от прислуги, постоянно меняется. Правда, все они из одного и того же жандармского батальона, но это ничуть не облегчает дело. У меня нет возможности проверить со стопроцентной гарантией всех — в особенности если этот скот раньше никак себя не проявлял, если он из спящих, был законсервирован и ждал какого-то конкретного здания…