22 
— Бедняжка! Она была очень одинока, — вздохнула Тина. — И очень боялась сделать какую-нибудь ошибку. Каждое утро я видела, что ее подушка мокрая от слез.
Эмма бросила взгляд на Себастьяна. Его лицо было непроницаемым, но она чувствовала, что он едва сдерживает гнев. Возможно, печальное одиночество матери породило в его душе неиссякаемую горечь?
— Вы помогали ей? — спросила Эмма у Тины.
— Изо всех сил. Но ведь я была всего лишь служанкой. Нас разделяла пропасть. Королева была чудесной женщиной, красивой и доброй. Как жаль, что она умерла так рано!
Эмма задала несколько вопросов о местной кухне и немедленно получила в дар поваренные книги и бесценные советы.
— Вы, конечно, слышали о наших прославленных трюфелях. Люди приезжают отовсюду, чтобы купить их.
— Да, я планирую включить их в меню.
— Не забудьте наши сладкие хлебцы. И знаменитое варенье из ежевики.
— И местное вино, — подсказал Себастьян.
— О да! Лучшее в мире вино. Только теперь его делают не таким сладким.
— Очень жаль. Когда мы были подростками… — начал Себастьян.
— Вы делали то, о чем лучше не вспоминать, — перебила его Тина Мари.
Себастьян ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.
— Что ты думаешь о выходке Джулиуса? — спросил он няню. — Ты шокирована?
Она отмахнулась.
— Ничуть. Ты прекрасно знаешь, что я говорила тебе: если бы ты постарался, он бы тебе в подметки не годился.
— Вот он, роковой вопрос! Стоит ли стараться?
Впервые за все время Тина Мари застыла на месте. Молча, она долго смотрела на него.
— Ты постараешься ради меня?
Себастьян промолчал.
— Коронация через две недели?
— Да.
— Ты исполнишь свой долг?
Его улыбка была полна печали.
— Ах, Тина Мари, ты же знаешь меня.
— Да, конечно, но ты не ответил на вопрос.
— Возможно, Джулиус еще изменит свое решение, — спокойно сказал Себастьян.
— Ты рожден для трона. Я говорила тебе…
— Времена изменились.
— Но ответственность осталась.
— Я всегда старался избегать ее. Она погрозила ему ложкой.
— Ты несешь ответственность за свой народ.
Когда они выходили, Тина Мари обняла Эмму и прошептала:
— Я вижу, он небезразличен тебе. Пожалуйста, береги его.
* * *
Себастьян смотрел, как Эмма достает еду из корзины. Он не прислушивался к ее восторженным восклицаниям. Глядя с высоты на озеро и раскинувшийся внизу город, он чувствовал, что его сердце сжимается от сладостной боли.
Несмотря ни на что, он любит это место. Реки — словно кровь в его жилах, земля — его плоть. Он может не приезжать в Меридию годами, но она будет оставаться частью его сердца, души, всего существа.
Но имеет ли он право на трон? Это вопрос, на который у него еще нет ответа.
Если бы Себастьяна спросили, хочет ли он стать королем, ответ был бы отрицательным. Но Тина Мари права. Его долг остаться, чтобы позаботиться о стране и своем народе, раз Джулиус выбрал другой путь.
Эмма — приятный компаньон, подумал Себастьян. Он привык к женщинам, которые постоянно давали понять, что их нужно развлекать. Эмма же сама заводила разговор на разные темы и была прекрасным слушателем.
У нее яркая внешность, начиная от копны непослушных кудрей и заканчивая огромными голубыми глазами. Себастьяну нравилось ее оживленное лицо и пухлые губы, словно созданные для поцелуев. Розовый лак покрывал ногти на пальцах ног, и это тоже нравилось ему. Женщины, с которыми он встречался, тяготели к агрессивным красным оттенкам. А розовый — это цвет детства и доброты.
Себастьян нахмурился. Вот такие мелочи затягивают в сети, из которых потом не выбраться.
Они допили вино и, лежа на одеяле Тины Мари, наслаждались изумительным видом. Себастьяну удалось пристроить голову на колени Эммы, которая после недолгого колебания начала перебирать его густые волосы.
Должно быть, так чувствуешь себя в раю, решил он.
— Тина Мари беспокоится о вас.
— Напрасно, — сонно пробормотал Себастьян.
— Вы сердитесь на брата за то, что он не оставил вам выбора?
— Мягко сказано. Я просто в ярости. Меня ждала приятная жизнь без всякой ответственности, и вдруг… — он вздохнул. — Мне до сих пор не верится, что он отказался от всего…
— Ради любви.
— Вот именно.
Услышав в голосе Себастьяна циничную нотку, Эмма посмотрела на него.
22 
