47 
Он быстро поднялся на холм и приблизился к Таре. Она сидела и плакала, прижав ладони к лицу. Между ее сжатых пальцев выступали слезы…
Спрыгнув с коня, он отпустил его пастись среди вереска. Тара продолжала безутешно рыдать, и он присел рядом с нею на землю.
— Что случилось? — спросил он ее. — Из-за чего ты так расстроилась?
При звуке его голоса Тара подняла голову. Не в силах справиться с обуревающими ее чувствами, она прильнула к его плечу и расплакалась еще сильнее.
Мистер Фолкерк бережно обнял ее за плечи, прижал к себе.
— Ну-ну, не надо плакать, — тихонько проговорил он. — Не может быть, чтобы все было так из рук вон плохо.
— Все… еще… хуже, — всхлипывая, прорыдала Тара. — Просто ужасно… Он мне сказал… чтобы я ушла… А мне… идти некуда… и денег у меня… тоже нет. Я ему не нужна!.. Он сам так сказал… Что же мне теперь желать? Может быть, вы увезете меня назад в Лондон? — И она разразилась новым потоком слез.
Она рыдала горько, отчаянно, как плачет ребенок, оставшись совсем один без всякой надежды на то, что его найдут и приласкают.
Мистер Фолкерк испустил прерывистый вздох.
— Все в порядке, Тара, — спокойно сказал он. — Его светлость не имел в виду ничего подобного. Он был сердит, но вовсе не на тебя! Там, в этом письме… В общем, это сейчас не важно. Просто ты попала ему под горячую руку! Его иногда лучше не трогать, уж мне-то это известно, поверь!
— Он женился на мне… из чувства мести! Я ему… совсем… не нужна… И теперь я должна… уехать из замка…
Мистер Фолкерк окинул взглядом вересковую пустошь. Привычная ему красота всегда настраивала его на возвышенный лад. Вот и сейчас ему нужен был верный тон, чтобы поговорить с Тарой, — она должна многое понять, чтобы начать жить здесь без страха и ужаса перед тем, к чему она не привыкла.
— Тара, все очень просто…
— Просто? Как это просто? — мокрыми губами пролепетала она и подняла к нему зареванное лицо. Фолкерк чуть не зажмурился. Лицо ее было прекрасно — в мелких жемчужинах слез, с сапфировым блеском внутри черных от слез ресниц. Он с болью в сердце отвел глаза… Но сердце ныло, продолжая смущать его разум. Что с ним делается? Всю душу перевернула ему эта хрупкая девочка, закаленная трудностями, уже выпавшими на ее сиротскую горькую долю, и в то же время такая ранимая! Она и не понимает еще власти своей красоты — внешней прелести и силы чувства! Наверное, потому он так и не женился, ибо не встретил в своем сословии избранницы, хотя бы чем-либо напоминающей Тару. А сейчас… не стоит рвать себе сердце на части. Судьба — от нее не уйдешь, ее не обманешь. Если чем-либо он сможет помочь Таре, он непременно это сделает для нее! Если от него что-то зависит — он этот шанс ей помочь не упустит! И если она станет счастливой, то будет счастлив и он… Господи, что за мысли его обуяли… Грешные мысли… Он всего лишь догнал беглянку и должен ее успокоить… А он? Успокаивает сам себя?
— Видишь ли, детка, — медленно и внятно снова заговорил он. Говорить отчего-то было трудно — язык пересох во рту и плохо его слушался. — Каждый… — Он прокашлялся и продолжил чуть более энергично: — Каждый наш поступок… неизбежно влечет за собой последствия, которые затрагивают не только нас, но и других людей. — Он нарочно начал отвлеченно, издалека.
Тара перестала плакать и стала внимательно слушать, хотя и не понимала пока, к чему он ведет.
— Мне придется нарушить слово, — с легкой торжественностью объявил мистер Фолкерк, — и рассказать тебе, почему герцог так зол, рвет и мечет и что заставило его жениться на тебе.
— Чтобы побольнее задеть… Килдоннонов… я так понимаю, — быстро ответила Тара.
— Да, с этим я спорить не буду… Но ты не знаешь того, почему он решил так обойтись с ними!
— Я и сама удивляюсь… что бы это могло быть.
— Это не моя тайна. Но раз уж ты стала герцогиней Аркрейгской, лучше тебе тоже узнать обо всем.
Он по-прежнему обнимал ее одной рукой, и Тара, чувствуя себя в безопасности, опустила голову ему на плечо.
Мистер Фолкерк не стал отстраняться, но немного напрягся, ни за что не желая спугнуть эту ее почти младенческую доверчивость.
Просто и без прикрас рассказал он ей обо всем: и как жена герцога ненавидела своего мужа, поскольку тот был Мак-Крейгом; и как она тайно встречалась со своим кузеном Нилом Килдонноном, и как оба бежали во Францию, куда он, Фолкерк, и герцог помчались за ними — иначе поступить было нельзя, это рассматривалось бы как потворство пороку.
47 
