Глава 4

Онора и представить себе не могла, что покупка туалетов столь утомительное занятие.

На следующее утро ей сообщили, что ее светлость будет ждать ее через час, и когда Онора спустилась вниз, началась бесконечная гонка.

Первым делом графиня повела ее к самым лучшим и дорогим портнихам на Бонд-стрит. Они просмотрели кучу выкроек и заказали дюжину платьев, которые надлежало сшить в рекордно короткий срок.

Потом Элин обнаружила еще два платья, уже почти готовые, однако предназначенные для другой клиентки, и методом кнута и пряника добилась, чтобы они перешли к Оноре.

Все это время тетя не уставала повторять вновь и вновь, как Оноре повезло в жизни и что она должна испытывать безграничную признательность за то, что с ней так носятся.

Однако тон, которым графиня разговаривала и с Онорой, и с портнихами, был настолько оскорбительным, что несчастная девушка чувствовала себя очень неловко.

Ее мама никогда себе такого не позволяла — со всеми слугами она была неизменно вежлива и благожелательна. А ведь Онора уже видела, что со своими гостями и людьми, которых она уважает, графиня вела себя совершенно по-другому.

«Надеюсь, я никогда не стану похожей на тетю», — думала Онора.

Девушка была уверена, что, независимо от того, будет ли она герцогиней или останется обыкновенной, ничем не примечательной англичанкой, она постарается относиться к людям доброжелательно и с уважением, как учила ее мама.

На портниху же слова графини произвели нужное впечатление, поскольку уже в этот день, ближе к вечеру, она умудрилась сшить для Оноры несколько платьев. Мало того, она доставила в дом графа несколько восхитительных ночных сорочек, краше которых Онора в жизни ничего не видела.

Когда она сказала об этом тете, та лишь недовольным тоном бросила в ответ:

— Не хватало еще, чтобы горничные в доме твоего будущего мужа увидели тебя в тех тряпках, которые ты носила в школе! Не собираешься же ты идти в них под венец!

Кажется, мысль о том, что племяннице предстоит сделать это в самом ближайшем будущем, привела графиню в плохое расположение духа, поэтому Онора предпочла больше ничего не говорить.

Однако она была восхищена и великолепными тканями и выкройками, которые доставлялись в дом для одобрения тети, и платьями, которые теперь подгонялись по фигуре.

Она вспомнила, как приходилось экономить маме, чтобы купить себе хотя бы одно новое платье. А ночные сорочки крошечными стежками, которые освоила, еще будучи девчонкой, она шила себе сама. Позже Онора обнаружила, что точно так же шили в монастыре монахини.

Когда Онора жила во Флоренции, то тоже экономила на всем, поскольку ей неудобно было транжирить дядины деньги.

Другие девочки тратились на книги и различные школьные принадлежности да еще регулярно получали от родителей щедрые суммы на одежду и всевозможные мелочи.

Теперь же, когда тетя высказала такое презрение по поводу ее одежды, Онора поняла, как глупо было отказывать себе во всем. Нужно было покупать что хочется, как делали другие девушки, и пускай бы мать-настоятельница отсылала дяде счета.

Сейчас об этом жалеть было поздно, к тому же Онора была благодарна дяде и тете за то, что те для нее делают.

Правда, тетя не обсуждала с Онорой, что покупать. Но сама она одевалась изысканно, и у нее был великолепный вкус, так что платья, доставляемые в дом, были сшиты по самой последней моде. Кроме того, многие были привезены из Парижа.

Помимо платьев, как заметила тетя, Оноре необходимо было купить самые разнообразные вещицы — шляпки, шали, туфельки, перчатки, митенки и прочее, прочее. Все это сначала отбиралось в магазинах, потом привозилось домой и примерялось.

При этом, что бы Онора ни делала, это вызывало в графине лишь раздражение. Девушка вздохнула с облегчением, когда перед ленчем узнала, что тетя собирается вскоре куда-то уехать.

— За тобой присмотрит миссис Мортон, — объявила она. — Я вернусь после чая, и чтобы к этому времени со всеми примерками было покончено!

— Может, не стоит беспокоить миссис Мортон? — робко предложила Онора.

Лучше бы она этого не говорила!

— Миссис Мортон платят за то, чтобы она делала, что я ей скажу! — рявкнула графиня. — А ты заруби себе на носу: когда в дом приходят всякие торговцы, ты не должна встречать их одна!

  26