71 
Он сказал это торжественно, и у Селины невольно слезы навернулись на глаза, так она была тронута искренностью его слов.
— Я молюсь, чтобы ты не изменил решения. Знаю, как я наивна и о многом не осведомлена, но ты потерпи немного… лишь будь ласков со мной.
— Ты очень молода, — сказал Квентин, — и твоя юность, и твоя невинность — есть величайшее сокровище. Я буду твоим учителем в искусстве любви, Селина.
Смущенная девушка спрятала лицо на его груди. Счастье ее было безмерно, и она боялась поверить в него.
Квентин повернул ее личико к себе:
— Я знаю несколько языков, и на всех этих языках я буду повторять: «Я тебя люблю!» Перед нами вечность, и вечна будет моя любовь к тебе, дорогая.
За такими разговорами Селина все же не забывала, что утекает время.
— Не следует ли разбудить Джима и попросить его уложить твой чемодан? Жаль, если мы пропустим утренний поезд.
Очутиться подальше от Баден-Бадена и от… лорда Хоудриджа — вот что заботило теперь Селину. Она все еще опасалась, что Квентин передумает в последний момент.
Она-то была готова на все. Она последует за ним хоть на край земли. Ей оставалось только радоваться тому, что мечты ее, самые смелые и радужные, постепенно обретают реальность.
Он нежно сжал ее плечо рукой:
— Да, надо вставать, у нас много дел. Придется разбудить и Джима.
— Думаю, он уже давно на ногах, — откликнулась Селина. — Он ранняя пташка. Пока ты будешь отдавать распоряжения, я приготовлю завтрак. Ему придется вывести лошадей из конюшни, продать их и заказать нам экипаж до вокзала.
— Я голоден, — признался Квентин. — И, надеюсь, ты тоже.
— И разве голод у нас не один и тот же? — туманно отозвалась Селина.
После нескольких долгих поцелуев они все-таки покинули постель. Тивертон отвернулся, чтобы она могла одеться. Он отдернул шторы в спальне, и утренний свет залил комнату.
— А я-то думал, что это будет самый пасмурный день из прожитых мной на этом свете.
Некогда было разогревать воду, и она помылась холодной. Мысль о том, что на их пальцах скоро будут обручальные кольца, согревала Селину. Все свои вещи она поспешно сложила в сундуки и баулы, не желая оставаться на вилле ни одной лишней минуты… Джим уже вытаскивал багаж и грузил его в наемный экипаж.
Ей еще предстояло приготовить завтрак.
«Мы роскошествуем в еде сегодня, — подумала Селина, — а что ждет нас завтра?»
Она размечталась, как будет вести совместное их хозяйство, и занялась приготовлением еды не только для завтрака, но и в дорогу. Наверняка Тивертон проголодается в пути.
В дверях появился Квентин Тивертон:
— Тебе не место на кухне, Селина.
— А где мне место? Подожди в столовой, и все будет подано тебе в надлежащем виде.
Шутил ли он или был по-настоящему рассержен, Селина не могла понять.
— Это не займет много времени. Еще секунда, и я поджарю тебе яичницу.
— А мне хочется смотреть, как ты это делаешь.
Он приблизился к ней:
— Можно мне поцеловать повариху?
— Нет, разумеется, — сказала она, но губы ее потянулись к его губам.
Вошел Джим с хорошей новостью:
— Сэр, я выручил за лошадей пятьдесят фунтов!
— Превосходно! — воскликнул Квентин. — Больше, чем я ожидал.
Джим еще возложил сверток на кухонный стол.
— С радости я купил кое-что вкусненькое. Только ее надо приготовить не откладывая.
Он развернул газету, и на бумаге сверкнула чешуей крупная форель.
— Займись ею, Джим, — распорядилась Селина.
— Будет сделано, госпожа!
Джим снял газету и замер с нею в руках.
— Тут почему-то поминается ваша фамилия, сэр! — удивился он, уставившись на газету.
Очищенная от налипшей чешуи газета предстала взору Квентина Тивертона. Ему бросился в глаза заголовок:
«УБИЙЦА ПРИВЛЕЧЕН К ОТВЕТУ!
Убийство шестого графа Аркли потрясло всю округу, но долгого расследования не понадобилось. Доведенный до отчаяния арендатор признался, что осуществил акт мести.
До этого он, разоренный управляющим, назначенным лордом Аркли, уже расправился с нечистым на руку известным мошенником Лью Харлоу.
Имя убийцы Нед Оттивис. При смягчающих обстоятельствах, учитывая то, что привело его к преступлению, ему грозит пожизненная каторга. Лорд Аркли оставил вдову и трех дочерей. Наследником титула является мистер Квентин Тивертон, чье местопребывание неизвестно».
Первым нарушил затянувшееся молчание Джим:
— Что ж, дорожка домой свободна!
— Ты прав, Джим, прав, как никогда.
Но радостный порыв Квентина быстро угас. Селина увидела, как Тивертон погрузился в странное и, как ей показалось, опасное молчание.
Она боялась прикоснуться к нему.
— Я в это не верю! — вдруг произнес он.
— Напрасно. Вряд ли газета станет печатать сплетни, — сказала девушка. — Теперь ты имеешь полное право отказаться от меня… и я тебя пойму…
— Нет, ты просто невозможна! — воскликнул он. — Если ты сейчас же не прекратишь проявлять свое благородство, я действительно откажусь от такой невесты! Ну-ка, попроси у меня прощения!
— Каким образом?
— Поцелуй меня.
Она сделала это не только охотно, но и страстно. После поцелуя Квентин с улыбкой заявил:
— Как твой опекун, вынужден заявить, что слагаю с себя эти полномочия и перехожу в другое качество. Я вновь вступаю в игру… и делаю ставку на твое сердце…
— Что ж, — улыбнулась Селина, — тогда ты не проиграешь!
71 
