32 
— Но нам давно пора все исправить. Жди вестей от моего адвоката, Кевин. Я хочу как можно скорее оформить развод.
Линда повернулась и зашагала к машине. Ненависть к Кевину придала ей сил, и слабость отступила.
— Когда ад замерзнет! — бросил ей вслед Кевин. Он сказал это вполголоса, но Линда услышала каждое слово.
Она благополучно дошла до машины, даже ни разу не споткнувшись. После того как два года назад Кевин проигнорировал ее требование о разводе, она решила, что это не имеет особого значения — не дает, и не надо. Она все равно не собиралась вторично выходить замуж. Но теперь ей было необходимо окончательно освободиться от этого человека, раз и навсегда.
Выезжая с автостоянки, она последний раз взглянула на Кевина. Какая-то женщина средних лет, по-видимому восторженная поклонница, просила у него автограф.
8
— Линда, дорогая, что происходит?
Девушка подняла глаза на отца, стоящего в дверях гостиной. Она сидела с гитарой в руках перед столом, на котором были разложены ноты.
Музыка всегда помогала Линде забыться, а после вчерашнего разговора с Кевином ей только этого и хотелось. Правда, она все же позвонила адвокату и попросила снова отправить ее мужу документы о разводе. Причем предложила сделать это через компанию грамзаписи, если не удастся связаться с Кевином другим путем.
Она улыбнулась отцу.
— Как тебе? По-моему, неплохо. Я про песню, — уточнила Линда, заметив его невидящий взгляд.
Морис, напротив, нахмурился и покачал головой.
— Ты видела утреннюю газету?
— Нет. Когда я выходила, ее еще не принесли. Может быть, мама взяла…
— Я знаю, где лежит газета, — перебил отец. — И хотел бы знать, что происходит.
Линда выпрямилась и отложила гитару. Она заметила, что отец бледен, и, присмотревшись внимательнее, увидела на его лице следы напряжения, бледные щеки имели даже какой-то землистый оттенок. По-видимому, именно какая-то статья привела его в такое состояние…
— Я еще не просматривала газету.
— В таком случае, думаю, тебе стоит в нее заглянуть, — веско заметил Морис. — Я принесу…
— Нет, папа, я сама. — Линда порывисто встала и, предчувствуя неладное, вытерла о джинсы внезапно повлажневшие ладони.
Предчувствие подтвердилось, как только она развернула газету. Первыми бросались в глаза две фотографии, на обоих — она и Кевин. «До» и «После» — гласила подпись. Стоило взглянуть на снимки, как становилось ясно, что имел в виду фотограф. На первом снимке Линда и Кевин сидели за столиком в кофейне и улыбались. Девушке было непонятно, какой именно момент ужасного разговора запечатлел фотограф — если уж на то пошло, она вообще не припоминала, чтобы улыбалась Кевину. Однако, присмотревшись повнимательнее, поняла, в чем дело. Они улыбались не друг другу, а кому-то, оставшемуся за кадром. Неизвестный фотограф был, по-видимому, очень умен — он ловко вводил читателя в заблуждение. Создавалось впечатление, будто эти двое счастливо проводят время в обществе друг друга.
Вдруг Линда вспомнила: они улыбались Шейле, извиняясь, что не заказывают ланч!
Снимок «После» был более правдив. Линда шагает по городской площади, светлые волосы развеваются на ветру, губы плотно сжаты. Кевин идет позади, на некотором расстоянии, и его лицо искажено яростью. Да уж, при таком-то накале взаимных эмоций ад вряд ли замерзнет!
Линда посмотрела на родителей, сидящих рядышком за кухонным столом. Они выглядели встревоженными. Сильвия, кроме всего прочего, знала о вчерашнем визите Кевина, который они с дочерью решили скрыть от Мориса. И вот какой-то ловкач-фотограф свел все их старания на нет. Девушка не представляла, как она умудрилась не заметить вспышки его камеры. Да и как он вообще узнал об этой встрече, ведь Кевин появился так неожиданно… Кевин — не он ли опять замешан? Линда лучше, чем кто бы то ни было, знала, что он способен на все. Но так ее подставить…
— Дочка?
Линде пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на настоящем.
— Ума не приложу, как они ухитрились сделать эти фотографии. — Однако в глубине души у нее зрели кое-какие догадки!
Отец вздохнул.
— Не стоит придавать им слишком большое значение. Вот только… я и не знал, что Кевин вернулся, — произнес он без всякого выражения. — И это после всего, что ты о нем говорила? — Морис нахмурился. — Не понимаю, что происходит.
32 
