42 
Нона представила Бриджит так же, как и в первых двух случаях, расписав ее как величайшую из великих, но Люк на это не клюнул.
— Ладно тебе. Нона, твоя подружка не позировала ни разу в жизни!
— Она — самая крутая в Лос-Анджелесе и в Европе, — не отступала Нона.
Люк вызывающе расхохотался.
— Кончай! Я не вылезаю из Лос-Анджелеса и ни разу ее там не видел. — Бросив на Бриджит проницательный взгляд, он обратился к ней:
— Признайся, ведь ты этим никогда не занималась?
Бриджит нервно провела ладонью по волосам, находясь в замешательстве и не зная, как дальше разыгрывать эту сцену.
— Верно, — призналась она наконец, — никогда.
— Люблю правдивых девочек, — сказал Люк, поправляя на переносице очки, которые то и дело съезжали на кончик носа. — Когда у меня будет время, сделаем несколько фотопроб. Должен признать, ты обладаешь определенным классом.
— Я же говорила тебе! — торжествующе обратилась к подруге Нона.
— Другое дело — проявится ли этот класс на снимке, — продолжал Люк. — В жизни некоторые девочки могут быть безумно хороши, но на снимках превращаются в безжизненных манекенов.
— Когда мы сможем этим заняться? — уцепившись за предоставившуюся возможность, спросила Нона. — Завтра у нее встреча с Мишелем Ги, а Аврора планирует поместить ее на обложку «Мондо».
— На следующие три недели у меня уже все забито, — ответил Люк. — Потом я уезжаю на Карибские острова и буду нежиться в блаженном безделье, валяясь на пляже и глазея на купающихся мускулистых мальчиков.
— О Боже, Люк! — взмолилась Нона — — Ну, сделай мне одолжение!
— Не могу, лапочка, — ответил фотограф, горестно тряся головой. — Занят по горло.
— А если прямо сейчас? — не отставала девушка. — Поехали к тебе в студию и сделаем несколько снимков — пусть даже ночью. Люк, ми-и-иленьки-ий, это так для меня важно! — жалобно пропела она.
— Какая же ты зануда! Ну, в точности как твоя мать, — тяжело вздохнул Люк.
— Нет, большей занудой, чем она, быть невозможно, — серьезным тоном возразила Нона. Он засмеялся.
— Хорошо, твоя взяла. — И, повернувшись к Бриджит, спросил:
— Ты готова?
Еще бы! Вот он — тот шанс, который она так долго ждала!
— Тогда поехали.
— Могу я захватить своего жениха? — спросила Нона.
— Я и не знал, что ты помолвлена.
— Он — просто прелесть. Ты обязательно в него влюбишься, но только не вздумай отбить его у меня!
— Ладно, бери его с собой, если уж так хочешь. Пусть только не открывает рот.
— Какой ты злой. Люк!
— Что ты сказала?
— Молчу.
Студия Люка Кесуэя располагалась в Сохо — рядом с райончиком Трайбика. Бриджит, Нона и Зандино поехали в такси, последовав за Люком, который рванул вперед на собственной машине и немедленно скрылся из виду.
— Класс! — восхищенно проговорила Нона, когда они выбрались из такси. — Люк — самый крутой!
Зандино позвонил у входной двери. Через несколько секунд послышался зуммер и щелчок открывшегося электрического замка. Все трое вошли в открытый грузовой лифт и поднялись на верхний этаж индустриального здания.
— Добро пожаловать, детки, — приветствовал их Люк, стоя в проеме тяжелой стальной двери.
— Мы — здесь! — крикнула Нона. — И готовы ринуться в бой.
— Вижу, вижу, — проворчал Люк, пропуская их в студию огромных размеров.
— Ну и местечко! — присвистнула Бриджит, разглядывая фотографии всех известных ей супермоделей, которыми были увешаны белые стены.
— Кто хочет выпить? — спросил у компании Люк.
— Я не пью, — откликнулась Бриджит, все еще не в силах оторвать глаз от снимков. Она думала, удастся ли и ей когда-нибудь добиться такой же славы, какой пользовались эти девушки.
— А я хочу, — сказала Нона. — Бурбон с водой.
— Слишком взрослый напиток для ребенка, которого я знаю с тех пор, как ему было двенадцать, — пробурчал Люк, подходя к белому бару со стеклянными дверцами.
— А я уже вполне взрослый ребенок, — парировала Нона.
— Да уж, я вижу.
— Кстати, Люк, познакомься с Зандино. Он — мой жених.
Люк обернулся к чернокожему парню.
— Пьешь?
— Кока-колу, пожалуйста, — просиял тот широкой улыбкой.
Люк покосился на африканца.
— Симпатичное платьице, — заметил он.
— Национальная одежда, — пояснил Зандино, продолжая сиять. Нона хихикнула.
— Мы подумали, что мои старики свихнутся, если он придет в этом на сегодняшний прием.
42 
