6 
— Оставайся с остальной массовкой, дорогая, — специфическим скрипучим голосом проговорила она. — Кто знает, когда ты можешь понадобиться.
Стертая в порошок блондинка горестно ретировалась.
— Силиконовое чучело! — недовольно пробормотала Дженнифер.
— А ты откуда знаешь? — спросил Ленни. Его всегда удивляла способность женщин безошибочно определить, какая у соперницы грудь — настоящая или искусственная.
— Да это же очевидно! — пренебрежительно бросила ассистентка. — Вы, мужчины, западаете на все что угодно.
— Кто это западает? — удивленно переспросил Ленни.
— Ну, к тебе это, может, и не относится, — смилостивилась Дженнифер, одарив его дружелюбной улыбкой. — Не часто приходится работать со знаменитостью вроде тебя, которая не рассчитывает ежедневно вместе с утренним кофе получать на завтрак накачанные силиконом сиськи.
Дженнифер, решил Ленни, принадлежит к той же породе, что и Лаки.
При мысли о жене он не смог удержаться от улыбки.
Жесткая внешне и мягкая внутри. Убийственно величественная. Сильная, упрямая, чувственная, умная, беззащитная и сумасшедшая Лаки… Поистине взрывчатая смесь!
Однажды он уже был женат. Недолгий брак связал его в Лас-Вегасе с Олимпией Станислопулос — своенравной дочерью Димитрия Станислопулоса. По иронии судьбы именно его женою была тогда Лаки.
Жизнь Олимпии оборвалась трагически. Запершись в гостиничном номере со звездой рок-н-ролла, законченным наркоманом по имени Флэш, она до смерти накачалась героином.
Станислопулос не смог пережить этот удар, и вскоре после его смерти Ленни и Лаки уже были вместе — так, как и должно было быть с самого начала.
У Олимпии осталась дочь Бриджит. Сейчас ей было девятнадцать, и она являлась одной из богатейших девушек в мире. Ленни чрезвычайно ею гордился, хотя и виделся с падчерицей гораздо реже, чем ему бы хотелось.
— Я хочу, чтобы ты познакомилась с Лаки, когда она приедет, — сказал он, обращаясь к Дженнифер. — Она тебе понравится, ты ей — тоже. Решено?
— Какой у нее может быть ко мне интерес, Ленни?! Она же командует целой студией, а я — всего лишь второй ассистент.
— Лаки на это плевать. Она любит людей за то, что они собой представляют, а не за то, чем заняты.
— Ну, если ты так думаешь…
— Кроме того, — продолжил Ленни, желая придать девушке уверенности в себе, — в том, чтобы быть вторым ассистентом, нет ничего плохого. Ты же только начинаешь свой путь наверх. Настанет день, и ты тоже станешь большим боссом! Устраивает тебя такой план?
Дженнифер кивнула.
— Я договорилась о машине, которая встретит твою жену завтра утром в аэропорту Поретта, — сказала она, переходя на деловой тон.
— А внутри буду я, — с удовольствием добавил Ленни.
— Если у тебя не будет съемок.
— Ничего, как-нибудь без меня обойдутся.
— Ты — в каждом кадре.
— Не ври.
— Я никогда не вру.
Да, эта девушка определенно понравится Лаки.
Глава 2
У Алекса Вудса была улыбка крокодила — широкая, пленительная и леденящая душу. Она являлась его основным оружием в борьбе с киношной братией, с которой он был вынужден общаться каждый день. Она помогала застать этот народец врасплох и склонить на свою сторону традиционно хрупкий баланс сил, существовавший в «роковом треугольнике» сценарист — режиссер — продюсер, а также подчинить своей воле киношных начальников, способных погубить любого режиссера, каким бы известным или талантливым он ни был.
С помощью своей убийственной улыбки Алекс Вудс сумел поставить и выпустить в свет шесть весьма неоднозначных шедевров по собственным сценариям, насквозь пропитанным сексом и насилием. Шедеврами их называл сам Алекс. Правда, с ним соглашались далеко не все. Хотя его фильмы неизменно представлялись на получение премии «Оскар», ни один из них так и не был ее удостоен. Это выбивало его из колеи. Алекс мечтал о признании, а ему не давали этой вонючей премии ни по одной из номинаций! Он просто грезил о том, чтобы заполучить эту чертову статуэтку. Он мечтал поставить ее на шкаф в своем спроектированном Ричардом Мейером особняке и иметь возможность при случае засунуть в задницу любому кретину — конечно, в переносном смысле.
Алекс был не женат и в свои сорок семь лет имел высокую, стройную фигуру, какую-то мрачную привлекательность темных глаз, густые брови и жесткую линию скул. Еще ни одной женщине не удавалось прижать его к ногтю. Он вообще не признавал американок, предпочитая партнерш восточного происхождения. Больше всего он ценил в них покорность, желая чувствовать себя во время занятий любовью полноправным повелителем и властелином.
6 
