На самом же деле Алекс испытывал подсознательный страх перед женщинами, которых в той или иной степени имел основания считать равными себе. Страх этот брал начало из самого детства, а у истоков его стояла мать. Властная француженка по имени Доминик, она раньше срока загнала в могилу Гордона Вудса — отца Алекса и достаточно известного киноактера, чьей специализацией было амплуа «лучшего друга», — когда их сыну было всего одиннадцать лет. Потом говорили, что причиной его смерти стал инфаркт, но Алекс-то знал, как было на самом деле! Он неоднократно становился свидетелем бешеных стычек между родителями и знал, что отца убил ее беспощадный язык. Его мать была холодной и расчетливой женщиной. Она намеренно сделала так, что при любом удобном случае муж стал искать утешение в бутылке. Смерть пришла к нему благословенным избавлением.
Вскоре после похорон мужа мадам Вудс отослала Алекса в военное училище, где царила палочная дисциплина. «Ты глуп — в точности, как твой отец, — было ее напутствием сыну. — Возможно, это заставит тебя поумнеть».
Военное училище стало для мальчика ежедневным кошмаром. Он возненавидел каждую проведенную там минуту и бесчеловечные правила. Впрочем, это никого не волновало. Если Алексу приходило в голову пожаловаться матери на побои и отсидки в карцере, она требовала, чтобы он «прекратил нытье и стал наконец мужчиной». Его заставили мучиться в этом жутком месте целых пять лет. Каникулы он проводил с дедом и бабкой в Пасифик-Пэлисейдс, в то время как Доминик разнообразила свой досуг с многочисленными ухажерами, начисто забыв о существовании сына. Однажды он застал ее в постели с мужчиной, которого она потребовала называть «дядей Вилли».. Дядя Вилли лежал на спине, устремив в потолок огромный вздыбленный член, а совершенно обнаженная мама Алекса стояла на коленях возле постели. Эту картину он запомнил навсегда. К тому времени, как Алекс вышел из стен училища и впервые ощутил вкус свободы, в нем уже накопилась неимоверная злость. В то время как его сверстники в беззаботном танцевальном ритме двигались по жизни, оканчивая колледжи, трахаясь с аппетитными девочками, что размахивают ленточками на стадионах, впервые напиваясь и пробуя наркотики, Алекса за какие-то смехотворные провинности запирали в карцер без окон или, стащив штаны, больно хлестали по заднице — только за то, что он не так на кого-то посмотрел. Иногда ему приходилось проводить в одиночке по десять часов кряду, не имея никакого другого занятия, кроме как сидеть на голой деревянной скамье и тупо таращиться в стену. Пытка для ненужных своим родителям богатых сынков.
Алекс часто думал о годах, вычеркнутых из его юности, и тогда его переполняло бешенство. Он даже с женщиной впервые переспал лишь после окончания колледжа, да и то его до сих пор мутило при одном воспоминании об этом! Грязная шлюха в Тихуане, от которой воняло тухлыми мексиканскими блинчиками и даже кое-чем похуже. После этого первого опыта Алекс был переполнен таким отвращением, что даже не пытался больше заниматься сексом еще в течение целого года. Во второй раз, правда, получилось лучше. Серьезный молодой блондин с кинематографического факультета университета Кожной Каролины оценил расцветающий талант Алекса и дважды в день в течение шести месяцев предоставлял в его распоряжение свой рот… Очень мило, но недостаточно для подлинного удовлетворения.
Через некоторое время Алексом овладело зовущее куда-то беспокойство, и в одну из пьяных ночей он завербовался в армию. Его послали во Вьетнам, где он провел два чудовищных года — воспоминания о них будут преследовать его до конца жизни.
В Лос-Анджелес Алекс вернулся уже другим человеком — неприкаянным и озлобленным. Он постоянно кипел и в любой момент был готов взорваться. Через две недели он уехал в Нью-Йорк, оставив матери короткую записку с обещанием объявиться.
Ах, месть… За прошедшие пять лет он не звонил матери ни разу, а она, насколько ему было известно, даже ни разу никого не расспросила о сыне. Когда же Алекс наконец позвонил, Доминик говорила с ним так, будто в последний раз они виделись на прошлой неделе. Мадам Вудс не признавала сентиментального трепа.
«Надеюсь, ты работаешь, — проговорила она холодным, как сухой лед, голосом. — Потому что от меня ты подачек не дождешься».
Вот уж удивила!
Да, мамуля, тружусь. Целых два месяца драл себе задницу, чтобы заработать хотя бы на корку хлеба. Открывал двери в дешевом стриптиз-клубе. Искал клиентов для слишком занятой проститутки. Рубил туши на мясокомбинате. Водил такси. Шоферил у дегенерата — директора театра. Служил телохранителем у бандита. Жил альфонсом у богатой старухи, которая очень напоминала мне тебя. Был управляющим игорным притоном. Работал помощником издателя дешевых книжонок — порнухи и ужасов. И вот, наконец, большой прорыв — написал сценарий и лично поставил порнографический фильм для старого и очень развратного мафиози. Тугие письки. Здоровые болты. Очень эротичное порно. Из того, которое на самом деле заводит мужиков. И — неплохой сценарий. На очереди — Голливуд. Там знают толк в хорошей порнухе.