50 
– Опять «обеспечивал»!
Шелби сделалось нехорошо. Накатил стыд.
– Нам обязательно надо об этом говорить?
– Ты хочешь, чтобы я простила тебя за то, что ты уехала, никому ничего не сказав. Это я могу. Но простить за то, что ты вычеркнула меня из своей жизни, столько лет сторонилась и не появилась, даже когда была мне так нужна? А ты, вместо того чтобы сказать правду, все ходишь вокруг да около.
Она и впрямь ходила вокруг да около, ведь правда была такой горькой и мучительной. Гул голосов и звон посуды, поначалу казавшиеся веселыми и праздничными, теперь глухими ударами отдавались у нее в голове.
В горле у Шелби вдруг так пересохло, что она пожалела, что не заказала воды. Но она все же выдавила из себя слова:
– У меня не было денег, потому что, отложи я для себя хоть одну тысячу долларов, он бы это обнаружил и отобрал. Сказал бы, что хочет вложить в дело. А я в финансах плохо соображала. У меня были кредитки, которыми я расплачивалась в магазинах, покупая шмотки, какие-то игрушки или вещи для Кэлли, так что наличные мне и не требовались. А все, о чем я просила, он мне давал. У меня была горничная, чтобы убирать дом, няня, чтобы помогать с Кэлли, кухарка, потому что поначалу я совсем не умела готовить. Я должна быть ему благодарна. И я не могла срываться и лететь в Теннесси всякий раз, как кто-то умирал, выходил замуж или справлял день рождения. Жена была нужна ему дома.
– Он оторвал тебя от родных, от друзей. Перечеркнул все, чем ты жила, а тебе внушил, что ты должна ему за это в ножки поклониться. Скажешь, я не права?
Да, конечно, права. Так все и было, просто раньше она этого не замечала, поскольку происходило все постепенно, пока вся ее жизнь не свелась к одному Ричарду.
– Иногда мне казалось, он меня ненавидит, но это не так. Он не испытывал ко мне таких сильных чувств. Первые несколько месяцев, даже, пожалуй, год жизнь казалась такой наполненной и увлекательной, я чувствовала себя какой-то необыкновенной. И я полностью отдала все в его руки. Я его только сопровождала. Потом я ждала Кэлли и была совершенно счастлива. А когда она родилась, все переменилось.
Шелби набрала воздуха, собралась с мыслями и продолжила.
– Я думала, – медленно проговорила она, – все изменилось, потому что так всегда бывает с рождением ребенка. Он никогда не обращал на Кэлли особого внимания, а если я что-то по этому поводу замечала, он злился или поджимал губы. Но он делал все, чтобы она ни в чем не нуждалась, ведь так? С ребенком мне не хотелось много разъезжать, а он и не настаивал. Вот и получилось, что он часто отсутствовал. Иногда после очередной разлуки все вроде ненадолго налаживалось, иногда – наоборот. И никогда нельзя было предугадать, как будет на этот раз, поэтому я старалась, чтобы все было, как он любит. Мне хотелось, чтобы у дочери была дружная, счастливая семья. Это для меня самое главное.
– Но сама ты счастлива не была.
– Это была моя жизнь, Эмма-Кейт. Я сама сделала свой выбор.
– Выбрала право терпеть унижения.
Спина у нее напряглась.
– Он ни разу не поднял руку ни на меня, ни на Кэлли, как бы ни злился.
– Ты же прекрасно понимаешь, что унизить человека можно по-разному. И не распуская рук.
При всей настойчивости и серьезности Эмма-Кейт говорила вполголоса, не перекрывая гула голосов. Даже в переполненном ресторане люди могут услышать то, что вовсе не предназначено для их ушей.
– Он тебя всячески уничижал, внушал тебе мысль о твоей незначительности, никчемности. И всеми силами отдалял тебя от тех, кто мог бы вернуть тебе уверенность в себе, дать почувствовать себя цельным и по-настоящему счастливым человеком. И, насколько я могу судить из твоего рассказа, Кэлли тоже была ему нужна, только чтобы держать тебя в узде.
– Наверное, так оно и было. Но теперь его нет, и все это в прошлом.
– А в противном случае ты бы оставалась с ним? Так дальше и жила бы?
Шелби нахмурила брови и провела пальцем по ободку бокала.
– Я думала о разводе. Это был бы первый развод в нашей семье, и это меня останавливало. Но мысли такие появлялись, особенно когда он отправился в эту свою последнюю поездку. Предполагалось, что мы поедем втроем, это будет семейный отдых. Несколько дней в теплых краях. Но потом Кэлли заболела, и вопрос о нашей с ней поездке отпал. А он все равно уехал. Бросил нас в этом ужасном доме на следующий день после Рождества, в новом для меня районе, где у меня ни одной знакомой души, а дочь лежала с температурой!
50 
