Особенно,... 
90 
— Значит, мужское? — удивился Тристан. Несмотря на свое индейское происхождение, Вачиви выглядела вполне светской женщиной, и ему трудно было представить ее сидящей на лошади по-мужски.
Вачиви снова улыбнулась.
— Никакого седла не надо. Только поводья и уздечка — мне этого хватит. Я ездила так всю жизнь, — сказала она, заметив изумление, вызванное ее словами. Вачиви не сказала, что иногда она ездила и вовсе без поводьев, управляя конем только голосом и легкими прикосновениями. Не упомянула она и о трюках, которые переняла от братьев, — о езде, стоя на спине лошади или свесившись набок, так как от Жана ей было известно, что лишь немногие европейские всадники-мужчины способны на что-то подобное. Тристан выглядел изумленным, словно ее заявление потрясло его. Маркиз действительно был поражен, но вместе с тем ему очень хотелось посмотреть, правда ли гостья так хорошо держится в седле, как говорит.
Вачиви истолковала его колебания по-своему.
— Нас кто-нибудь увидит? — спросила она.
— Нет, только конюхи.
— В таком случае я, с вашего позволения, оденусь так, как мне будет удобно. Вы не против?
Эти слова только усилили нерешительность Тристана, но в конце концов он подумал, что, как настоящий гостеприимный хозяин, должен быть вежлив с невестой брата.
— Нет, разумеется, — проговорил маркиз. Ему приходилось слышать, что индейцы часто ходят почти что нагишом, но он надеялся, что до этого не дойдет, да и погода стояла слишком холодная.
— В таком случае я надену свое старое платье, — сказала Вачиви. — Во всем этом ездить верхом довольно неудобно, — добавила она, критически оглядывая свои пышные юбки, башмаки и перчатки. Для скачки они действительно не годились.
— Решайте сами, — сказал Тристан, отбрасывая последние сомнения. — Я не стану вам препятствовать. Отправимся сразу после завтрака, поедем к холмам — там очень красиво и пустынно. Кстати, на какой лошади вы хотели бы поехать? Может быть, какая-то из них понравилась вам больше? — спросил он, когда они уже возвращались к замку.
Вачиви действительно приглянулся один жеребец, но когда она описала его Тристану, лицо маркиза вытянулось.
— Вы имеете в виду Ворона? Но он еще не до конца объезжен и зол как черт! — в волнении воскликнул он. — Садиться на него опасно, а мне не хотелось бы, чтобы вы разбились или ушиблись.
Теперь он чувствовал свою ответственность перед Жаном, который не простил бы его, если бы с Вачиви что-нибудь случилось. Правда, эта ответственность не простиралась так далеко, как у индейцев, у которых брат обязан был жениться на вдове умершего брата, и все же… И не имело значения, что Вачиви и Жан так и не успели вступить в брак. Тристан чувствовал, что обязан позаботиться о ней — в конце концов, это было все, что осталось у него от брата, которого он очень любил. Развлекать ее в меру своих сил и возможностей, предоставить ей жилье, покуда она не решит, что будет делать дальше, — все это Тристан считал своим долгом, и ему не хотелось, чтобы Вачиви покалечила или убила своенравная, необъезженная лошадь.
Они позавтракали в большой столовой, сидя друг напротив друга у ближайшего к камину края длинного стола. На завтрак были поданы чай, кофе, фрукты, несколько сортов сыра и вареная рыба, которую повар маркиза покупал у рыбаков в ближайшей деревне, и Вачиви поела с большим аппетитом. Сразу после завтрака она поднялась к себе, чтобы приготовиться к прогулке верхом. Очень скоро она, однако, вернулась, закутанная в одеяло, чем застала Тристана врасплох. Секрет, впрочем, быстро разъяснился — под одеялом, которое Вачиви накинула для тепла (за ночь ветер не переменился, и теперь в замке было едва ли не холоднее, чем на улице), на ней было ее индейское платье из оленьей кожи, тонкие легинсы из замши и расшитые бусинками мокасины, которые она сшила сама, когда была в плену у кроу. Эта одежда очень шла ей, к тому же теперь Вачиви двигалась с непередаваемой грацией, свойственной истинным детям природы. Впрочем, по французским меркам ее платье все равно выглядело довольно смелым, и Тристан почувствовал себя смущенным, но потом подумал, что, кроме конюхов, их никто не увидит, следовательно, об условностях можно не беспокоиться. Вот почему он ничего не стал говорить Вачиви и только спросил, уверена ли она, что в этом платье ей будет удобно.
По пути к конюшням он снова обратил внимание на ее легкую, будто танцующую походку. Девушка казалась невесомой, и Тристан с беспокойством подумал о том, как ей удастся удержаться на своенравном жеребце, постоянно сбрасывавшем с себя опытных объездчиков. Не желая обидеть гостью, он все же еще раз попытался убедить ее взять для прогулки коня поспокойнее, но ничего не добился. Вачиви продолжала стоять на своем, и Тристан впервые подумал, что помимо красоты и обаяния его гостья наделена не по-женски сильным характером.
90 
