Особенно,... 
134 
— Сильвия, вы должны научиться не принимать все так близко к сердцу.
Она взорвалась:
— Мне не вынести этого, святой отец. Я не вынесу того, что вижу. Девять десятых страданий беспричинны.
— Да, да, да. Но так уж здесь заведено. Да, так. Такие они. Они изменятся, я уверен. Да, само собой, они изменятся. Но, Сильвия, я различаю в вас задатки мученика, и это нехорошо. Вы взошли бы на костер с улыбкой, да, Сильвия? Я думаю, что с улыбкой. А пока вы сжигаете себя сами. Теперь я собираюсь прописать вам лечение, как вы прописываете лечение этим беднякам. Вы должны есть три раза в день. Вы должны больше спать — я вижу свет под вашей дверью и в одиннадцать часов, и в двенадцать, и позже. И вы должны каждый вечер гулять — хотя бы в буш. Или ходить в гости. Можете взять мою машину и съездить к Пайнам. Они хорошие люди.
— Но у нас с ними нет ничего общего.
— Сильвия, неужели вы думаете, что они недостаточно хороши для вас? Вы слышали, что Пайны всю войну просидели в этом доме — они были в осаде? Их дом поджигали. Они — смелые люди.
— Но они оказались не на той стороне.
— Да, это так, несомненно, это так, но при этом Пайны не дьяволы, какими рисуют эти новые газеты всех белых фермеров.
— Я постараюсь стать лучше. Надо научиться проще относиться к… ко всему.
— Вы с Ребеккой как пара маленьких горных кроликов в засушливый год. Но в ее случае причина в шестерых маленьких детях, которым не хватает еды. Вы же отказываетесь есть из каких-то…
— Я никогда много не ела. Мне не очень нравится еда.
— Жаль, что по некоторым моментам у нас с вами есть расхождения. Я вот люблю поесть, прости Господи, ох как люблю.
Жизнь Сильвии пошла по кругу: ее маленькая спальня, стол в общей комнате, потом больница, потом обратно — и так раз за разом, день за днем. Она практически не заглядывала в кухню — царство Ребекки, никогда не заходила в комнату отца Макгвайра и знала, что Аарон спит где-то в задней части дома. Когда отец Макгвайр не вышел однажды к ужину и Ребекка сказала, что он болен, Сильвия впервые оказалась в его спальне. Там стоял сильный запах свежего и старого пота, кислый запах тошноты. Он лежал, подпертый подушками, но соскальзывал в сторону. Священник лежал неподвижно, только грудь его вздымалась. Малярия. Бессимптомная стадия.
Маленькие окна, одно из которых с трещиной, раскрыты над влажной землей, и через них втекает свежий воздух, чтобы бороться с запахами. Отец Макгвайр замерз, он весь мокрый, потная сорочка прилипла к телу, волосы слиплись. Хоть здесь и Африка, но он может простыть. Сильвия позвала Ребекку, и вдвоем женщины перетащили протестующего мужчину на плетеный стул, который прогибался под его весом. Ребекка сказала:
— Я хочу менять белье, когда святой отец болеет, но он всегда говорит: «Нет, нет, оставь меня в покое».
— Ну, а я собираюсь поменять белье.
Постель застлана чистыми простынями, и пациент уложен обратно, и потом, пока он жаловался на головную боль, Сильвия обтирала его тело полотенцем. Ребекка же отводила глаза от мужского достоинства священника и все извинялась:
— Простите меня, святой отец, простите меня.
Свежая сорочка. Лимонад. Начался новый этап болезни — с дикой дрожью и малярийным потом, и отец Макгвайр сжимал зубы и цеплялся за железные прутья изголовья. Болотная лихорадка, четырехдневная лихорадка, трехдневная лихорадка, горячка, трясучка, приступы дрожи — эту болезнь, которая столь недавно плодилась в лондонских болотах, в итальянских болотах и привозилась домой со всех концов мира, где только были топкие места, Сильвия не наблюдала своими глазами до тех пор, пока не приехала сюда, хотя читала о ней по дороге в самолете. И теперь практически не было дня, чтобы очередной истощенный человек не рухнул на травяной матрас под тростниковым навесом и не забился в жестком ознобе.
— Вы принимаете лекарство? — крикнула Сильвия, потому что от малярии или от лекарства против нее глохнешь.
Отец Макгвайр с трудом выговорил, что он принимал таблетки, но, поскольку приступы у него повторяются три-четыре раза в год, он решил, что ему лекарства уже не помогут.
Когда лихорадочная дрожь стихла, он снова был весь мокрый, и белье поменяли еще раз. Ребекка выказала усталость, вынося простыни. Сильвия спросила, нет ли в деревне женщины, которая могла бы помочь со стиркой? Ребекка ответила, что все заняты.
134 
