— Спасибо.
Кей опустилась на диван, и немедленно Джорджия и Эмили устроились по обеим сторонам, прильнув к ней.
Раздался телефонный звонок, и Линора появилась как джинн из волшебной лампы.
— Это Митч, — объявила она, не глядя на дочь. — Он уже звонил, когда ты была в душе. Я сказала, чтобы он перезвонил через несколько минут.
Джорджия уже подняла трубку, когда Кей укоризненно пробормотала:
— Мама!
Тем временем девочка радостно сообщила:
— Да, мама уже спустилась, — и, протягивая трубку, закричала: — Мама!
У Кей лихорадочно забилось сердце и внезапно вспотели ладони. Она поднялась и, подойдя к Джорджии, с опаской взяла трубку.
— Слушаю, — сказала она слабым голосом.
— Кей? Это Митчелл. — Низкий чувственный голос вызвал у нее дрожь.
— Митчелл? — Кей надеялась, что голос не выдает слабость, которую она почувствовала. — Большое спасибо за цветы. Это такой приятный сюрприз, но вам не следовало…
— Не стоит благодарности.
Холодный небрежный тон прозвучал как насмешка над ее лихорадочным волнением, и Кей сделала огромное усилие, чтобы взять себя в руки.
— Вы свободны в конце недели?
— Я… гм! — Она была в смятении. Если она скажет «нет», он больше не будет беспокоить ее; если «да»…
— Что вы думаете о том, чтобы поужинать и сходить в субботу в кино? Или мы могли бы просто посидеть где-нибудь. — Голос Митчелла приобрел еще большую вкрадчивость. — Ничего особенного, Кей, уверяю вас. Просто вас нужно выпустить из стальной клетки, в которую вы себя заточили. Начнем строить наши отношения на дружеской основе, без всяких обязательств, и будем продвигаться вперед потихоньку, полегоньку. Когда кто-нибудь из нас захочет сделать шаг, мы обсудим это. Ну, как?
Сказано в высшей степени хладнокровно. Кей устремила в пространство невидящий взгляд. Он говорит так, будто предлагает сделку. Она не знала, радоваться ли ей разумности его подхода или обижаться на отсутствие пылкости.
— Кей.
Спокойный голос напомнил ей, что дольше колебаться нельзя. Она сделала глубокий вдох. Приходится признать, что честнее он не мог поступить, и при таких условиях терять ей нечего.
— Ужин и кино… звучит соблазнительно, — осторожно сказала она.
— Хорошо. Я заеду за вами в семь и закажу билеты на последний сеанс. Что бы вы хотели посмотреть?
— Выберите сами, — поспешно предложила она.
— Я вас удивлю, — пообещал он.
Кей с трудом глотнула.
— Прекрасно.
— Ты опять встретишься с ним! — объявила Линора с таким видом, будто ее дочь выиграла золотую медаль на Олимпийских играх.
— Успокойся, мама! Это будет строго на дружеской основе, — заверила ее Кей, чувствуя, что две пары детских глаз внимательно смотрят на нее.
Линора ласково улыбнулась.
— Ну конечно.
— Мы поговорим потом. Как только поужинаем.
— Как скажешь, дорогая.
Кей беспомощно посмотрела ей вслед. Что такое есть в Митчелле Грэе, что позволяет ему очаровывать каждую женщину в радиусе десяти миль?
— Это был дядя, который прислал цветы? — Эмили пухлой ручкой показала на корзину с цветами.
Кей кивнула.
— Да, моя сладкая. Мне он нравится.
— Мне тоже, — с жаром согласилась Джорджия.
Кей плюхнулась на диван и потянулась за бокалом. Трое против одной — разве это честно?
Глава шестая
Следующие несколько недель были полны перемен. Кей встречалась с Митчеллом каждый день; они обедали или ужинали вместе, иногда в роскошном ресторане, или у него дома. Они танцевали в ночных клубах, ходили в кино и театр, играли в кегли, катались на коньках и даже несколько раз побывали на аукционах и распродажах антикварных вещей. Он сдержал свое обещание — им было очень весело.
Предрождественским воскресным утром она стояла в кухне, рассеянно наблюдая, как живущий в их саду дрозд храбро отгоняет хищных воробьев, посягающих на кусочки свиного сала в птичьей кормушке.
Если подумать, у них не было ни одного откровенного разговора. Кей нахмурилась, глядя в окно. Она совсем не знает его. Он жесткий человек, который всегда контролирует себя и окружающих, и ей ни разу не удалось проникнуть за невидимый барьер, которым он отгородил себя от нее. Какая ирония! Вчера, когда Митчелл отвозил ее домой после спектакля, он обвинил ее в том же самом.
— Сколько пройдет времени, пока рухнет эта баррикада?