49 
– Ну, увидимся, – сказал Броди. – Нам надо на автобус. Тетя Дельта велела убедиться, что ты проснулся после ее умывания.
Я поднатужился и поднял большой палец. Шестеро детей зашагали к остановке школьного автобуса, утаскивая с собой рюкзаки, телефоны, айподы и ноутбуки. Была пятница. По пятницам в школах округа Джефферсон устраивали «дни повседневной электроники». Или вроде того. Я не мог думать. Голова гудела.
– Бэ, – сказал Бэнгер, пощипывая мою рубашку.
Кусочки мобильного телефона опять запутались у меня в бороде. Я попытался оттолкнуть козла и наткнулся рукой на картонку. Оторвав послание Дельты от ошейника Бэнгера, я изо всех сил попытался сосредоточиться. Она написала всего одно слово, большими, злобными буквами.
РАЗДОЛБАЙ.
Пришлось вылезать из кузова. Тыквы покрылись инеем, лиственные леса на склонах Десяти Сестер превратились в импрессионистский пейзаж красного и золотого. Моей внешней спальне не хватало одеяла и спального мешка. А еще, по всей видимости, зонта. Я проковылял к Сортиру, умылся, вернулся к машине. Залез на переднее сиденье и опустил щиток, чтобы коснуться фотографий Этана и Шерил.
Сегодня был день рождения Этана.
Ему исполнилось бы восемь.
В дни его рождения я высаживал новые ряды винограда на своем «Древе Жизни». Я проехал по Трейс примерно половину дороги на Тартлвилль и свернул налево, на извилистую боковую дорогу, известную как Фокс-Ран-Лэйн. Большой зеленый знак приглашал меня посетить «Старинный питомник Кайе». Долорес и судья жили в симпатичном викторианском коттедже с видом на их землю. Небольшой амбар они переделали в магазин и пару кабинетов. Благодаря Интернету, UPS и заказам по почте Долорес вела бойкую торговлю, отправляя черенки роз во все концы страны. Ее розовые клумбы находились на террасах склона, спрятанные от лакомок-оленей за колючей проволокой. Летом розы взрывались буйством цвета, настолько красиво, что зеваки приезжали сюда со всего запада Северной Каролины.
В магазине Долорес держала бонсаи, орхидеи, эксклюзивные садовые безделушки и элементы декора, которые делал кто-то из местных. Ее магазин был излюбленным местом обедов местных деловых женщин. Здесь часто можно было увидеть гладкие седаны или джипы с загоревшим в солярии содержимым, которое направлялось из кафе к питомнику. Женщины не любят это признавать, но предпочитают охотиться по магазинам стаями, как волки. Я подождал, пока очередная стайка бизнес-леди не укатила по своим делам, а потом зашел. Мой внешний вид не раз заставлял незнакомцев нащупывать в сумочке газовые баллончики.
– Отвратительно выглядишь, – поздоровалась Долорес.
Я прислонился к стойке возле кассы, вдохнул смешанный аромат роз, чтобы вернуть желудок на место.
– Люблю, когда ты мне льстишь.
– Твои Vidal blancs уже прибыли, но я до сих пор жду заказанных Baco nuar. Надеюсь, ты не собираешься остаться сапожником без сапог?
– Что, прости?
– Стыд и позор – высаживать эти чудесные сорта только для развлечения и не делать вино. Из Baco nuar получается превосходное красное. Растениям нравятся наши возвышенности. Ты мог бы сделать свою маленькую винокурню, Томас. Одну из тех дорогих и эксклюзивных, каких полно в этих горах, знаешь ли.
Я высаживал мой виноградник, вдохновленный Френком Ллойдом Райтом, чтобы привести в порядок свой внутренний мир, а не ради хорошей бутылки вина. Это был способ отвлечься, когда не сплю. И может, Этан увидит его из рая.
– Я об этом подумаю, – солгал я.
– Раздолбай, – она строго на меня посмотрела.
– Ага. Слово становится популярным.
– Я знаю, что сегодня день рождения твоего сына. Дельта сказала мне. Неужели ты думаешь, что твой сын хотел бы видеть тебя таким? Ты что, считаешь, что только ты пережил в жизни трагедию? – Долорес вздернула подбородок, указывая на несколько любовно оправленных фотографий ее взрослой дочери. Та погибла в автокатастрофе по дороге во Флориду. Погибла вместе с мужем и новорожденным ребенком. Долорес и судья утратили смысл жизни. Они переехали в Кроссроадс, чтобы избавиться от воспоминаний.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, – тихо сказал я, – но я отлично понимаю, что мир полон боли и страдания. Я никогда не говорил, что я особенный, и я никого не просил меня жалеть.
– Томас, ты можешь горевать, безусловно, но ты должен продолжать жить и стараться вырваться. Я знаю, через что тебе пришлось пройти. Когда мы с Бентоном переехали сюда, мне хотелось только сесть и умереть. Мы не знали, чего ожидать от здешней лилейно-белой культуры. Возможно, мы переехали сюда, чтобы убедиться, что мир – это злобное холодное место, где никто нам не рад и всем плевать на нашу потерю. Но знаешь что? Появилась Дельта Уиттлспун. Она оказалась у нас на крыльце, как только мы переехали. Заявила, как она одна умеет: «Привет, черный народ! Вот вам бисквит!» Или что-то в этом роде. Она, Пайк и вся их семья приняли нас и сделали так, чтоб остальные приняли тоже. Дельта день за днем вытаскивала нас из отчаянья. Мы никогда не забудем этого и никогда не оставим попыток вернуть ей долг, заплатив другим, если ты понимаешь, о чем я. Мы не позволим тебе просто сесть и сдаться.
49 
