49 
Рафаэль спрятал взгляд под длинными темными ресницами:
– Хочешь, чтобы я ушел?
Бет решительно кивнула:
– Так будет лучше для нас обоих.
На его шее нервно запульсировала жилка.
– Уверена, что ты именно этого хочешь?
– Да, – тихо подтвердила она.
– Хорошо, – сказал Рафаэль, отступая. – Сейчас приглашу родных.
Бет не осмелилась взглянуть на него, только прислушивалась к тихим шагам и быстрому разговору за дверью. Потом вся семья Наварро ворвалась в комнату, и Бет, смеясь, стала уверять, что с ней все в порядке.
У нее еще будет время поплакать…
Ласковый голос Грейс произнес за ее спиной:
– Он примчался в Буэнос-Айрес, как только узнал, что ты в больнице.
Бет не повернула головы. Она сидела в кресле в просторной гостиной Цезаря и глядела в окно. Бет прекрасно знала, о ком говорит ее сестра, – «он» уже который день после ее возвращения из больницы добивался встречи, но она решительно отказывалась «его» принять. И вот Грейс снова объявила, что Рафаэль ждет за дверью.
– Бет…
– Не могу, Грейс! – Она резко повернулась к сестре. – Как ты не понимаешь? Мне больно его видеть!
Грей подошла и присела перед ней на корточки:
– Ты его любишь.
– Да, – задохнулась Бет.
– Тогда…
– Но он не любит меня. Он… я не понимаю, зачем он вернулся с ранчо отца и зачем ему так нужно видеть меня. Разве только его мучает совесть? Но я не могу!.. – Бет изо всех сил вцепилась в подлокотники кресла.
– Почему его должна мучить совесть? – удивилась Грейс.
– Думаю, ты уже догадалась, – пробормотала Бет. – Он решил, что… причинил мне боль, когда… – Ее лицо вспыхнуло горячим румянцем. – В общем, думал, что случайно нанес мне травму, хоть это не так. Но он переживал и…
– Все равно это не объясняет, почему он хочет с тобой встретиться, – рассудительно заметила Грейс.
Бет изучающее посмотрела на сестру:
– Ты ничего не хочешь сказать по поводу моей… близости с Рафаэлем?
– С чего бы? – легко отмахнулась Грейс. – Ты взрослая девочка и вполне способна сама решить, с кем отправляться в постель.
– Я не… Мы не… – Бет смешалась. – Так далеко мы с ним не зашли!
– Тем более непонятно, почему Рафаэль примчался, как только Цезарь сказал ему о твоей операции, и ни на минуту не отходил от твоей постели, пока ты лежала в больнице.
– Ну, в туалет, наверное, отлучался время от времени…
– Бет!
– Я не знаю, зачем он все это делал. – Бет состроила гримасу. – У него гипертрофированное чувство ответственности. Может, как начальник службы безопасности, он счел больницу тем местом, где маленькую сестру Цезаря нужно охранять особенно тщательно?
– Почему бы не узнать, что заставляет его просить о встрече?
Конечно, Бет изнемогала от любопытства, но каждый раз, когда готова была уступить, обида с новой силой захлестывала ее. Разбитое сердце причиняло нестерпимую муку. Она просто не вынесла бы продолжения пытки.
– Да, Бет. Неужели тебе неинтересно, почему, несмотря на упорные отказы, я унижаюсь в надежде, что ты согласишься выслушать меня? Мне надоело, и я не уйду, пока не скажу то, что должен сказать.
Услышав гневный голос, Бет мгновенно повернулась. Пока Рафаэль говорил, у нее было несколько секунд, чтобы жадно окинуть его взглядом. Короткие волосы снова аккуратно причесаны, немного осунувшееся лицо гладко выбрито, но выражение глаз и твердо сжатые челюсти выдавали тревожное волнение. Дорогой костюм по-прежнему сидел безупречно на атлетической фигуре, но Бет заметила, что Рафаэль похудел за ту неделю, что она не видела его.
Из-за ее отказа встретиться? Что-то не верилось.
– Не буду мешать беседе, – выпрямилась Грейс.
Бет не отводила взгляда от мрачного лица Рафаэля.
– Нам не о чем…
– Хоть раз в жизни уйми свое дурацкое упрямство и выслушай человека. Может, наконец поймешь что-то, – рявкнула Грейс, после чего повернулась на каблуках и вышла из комнаты, с грохотом закрыв за собой дверь.
От изумления Бет лишилась дара речи. Обе сестры были приемными в семье Блейков, но подружились с первой минуты знакомства. Грейс никогда не повышала голоса на Бет, даже когда та огорчала ее своей импульсивностью.
– Жаль, что мне так никогда не удавалось, – заметил Рафаэль.
– Может, потому…
49 
