Последние отзывы

  32  

Возникла пауза, и Лючия успела увидеть, что на лице отца промелькнула надменная улыбка. Генерал Боливар успел произвести на сэра Джона вполне определенное впечатление, и ему с трудом верилось в ту легкость победы, в какой собеседник был так глубоко убежден.

— Попробую для убедительности привести еще один аргумент, — продолжал дон Гомес, заметив скептический настрой Каннингхэма.

— Внимательно слушаю вас.

— Видите ли, у нас есть основания полагать, что последнее поражение испанцев связано прежде всего не с военным талантом фельдмаршала Сукре, а с тем, что одному из шпионов мятежников удалось передать ему нашу дислокацию буквально накануне битвы.

— Но информацию такого рода не может получить простой солдат. Да какой там солдат! Не всякий штабной офицер имеет доступ к этим сведениям!

— Штабной офицер? Черта с два! Человек, пользующийся исключительным доверием командующего! Личный друг губернатора Эймарича! Наперсник вице-королей Перу и Гранады!

— И… и этот человек был шпионом?

— Да, сэр! Он оказался агентом Боливара! — В голосе дона Гомеса слышалась неподдельная ярость.

— И вы намерены убедить меня в том, что сможете взять реванш только из-за того, что этот человек, как я понимаю, разоблачен?

— Я скажу вам, что мы намерены сделать. Продолжим игру и постараемся убедить предателя, что в ставке нашего командующего не догадываются о его вероломстве, и, будьте уверены, следующая информация, переданная им мятежникам, сослужит нам хорошую службу. Боливар попадет в ловушку, и миф о его блестящем воинском искусстве будет развенчан, что принесет славу нашей короне! — Голос испанца звучал все громче, и Лючии даже не приходилось напрягать свой слух.

— И где же сейчас этот человек?

— Мы имеем точные сведения о его последнем местонахождении. Его полное имя — дон Карлос де Оланета, и, смею вас уверить, что даже последний крестьянин в Кито слышал это имя.

— Кажется, я его тоже слышал, — пробормотал сэр Джон.

— Еще бы! Знатный испанец, потомственный дворянин. Им восхищались, его превозносили при дворе самого короля. Иуда Искариот! Грязный предатель, перекинувшийся на сторону нищей армии рабов и бездельников! — Дон Гомес совсем разошелся, забыв о конфиденциальности своего визита.

— Итак, — прервал его сэр Джон, — мы отвлеклись от цели вашего прихода. Не скрою, сеньор, я заинтересован в том, чтобы продать вам оружие, однако существуют некоторые практические трудности…

— Они будут немедленно устранены после сражения, в некоторые подробности которого я имел честь вас посвятить.

— Не будете ли вы столь любезны сообщить мне, сколько времени я еще должен ждать? Неделю? Две? Поверьте мне, я не тороплюсь. Оружие никуда не денется и не испортится на судне, но меня не могут не интересовать конкретные сроки сделки.

— Мы прекрасно понимаем это, сэр Джон. Я просто хотел лишний раз убедить вас, что испанцы победят вне всякого сомнения. Вы можете подтвердить, что готовы продать нам оружие за ту цену, которая вас устраивает?

— Ну, это обещание я вам дам легко и с удовольствием. Надеюсь, что я буду вовремя проинформирован о деталях сделки.

— Будьте спокойны.

— Тогда я предлагаю выпить за дружеское взаимопонимание наших сторон!

Лючия представила, как ее отец и испанец, улыбаясь, держат бокалы перед собой, и вздрогнула. Она узнала такое, что вызвало у нее потрясение, смешанное со страхом.

Дон Карлос был с патриотами! Дон Карлос находится в смертельной опасности! Лишь только эти две фразы кружились у нее в голове, полностью заглушив все остальное. Она должна была сказать дону Карлосу о том, что генерал Боливар находится в Кито! Но откуда ей было знать, могла ли она предположить, что человек, одетый в форму испанского офицера и изображенный на портрете в кабинете самого вице-губернатора, является сторонником республики?

Смятение постепенно отступало, освобождая в сердце место для радости. Радости, что дон Карлос принадлежит к тем, на чьей стороне была и Лючия, на стороне борцов за народное освобождение.

Только очутившись в своей комнате, она с удивлением заметила на своих щеках слезы счастья. Ничто теперь не мешало ее любви к дону Карлосу, который оказался не в стане врага, но еще и героем, человеком удивительной храбрости.

— Он прекрасен! Он прекрасен! — восторженно повторяла Лючия, но вскоре она озабоченно задумалась.

  32