17 
Мадди вытянулась на кровати, разметав вокруг себя складки платья. Мягких сиреневых тонов. Вчера ее одеяние было глубокого рубинового тона, позавчера – изумрудного, а еще за день до этого – индиго.
Какого цвета будет ее платье завтра?
Хотя граф и оплачивал весь этот шикарный гардероб, он все равно его не видел. Она уже перестала о нем спрашивать, сообразив – это лишь напрасная трата времени и нервов.
«Ну что ж, позволим ему остаться невидимкой, – сказала она себе. – Ему стыдно посмотреть мне в глаза, вот и все!»
Да и своего тюремщика Мадди видела не часто. Только во время ужина, где они, слава богу, уже больше не оставались наедине.
Эустацио – молодой человек в строгом темном костюме, немного говорящий по-английски, – подавал им блюда и наливал вино. Ему помогала приветливая, улыбчивая девушка. Ее звали Луизой.
Сам ужин проходил практически в полном молчании. Никаких обсуждений оперы или чего-то еще. Чисто формальные фразы – «будьте любезны», «спасибо», «пожалуйста».
Мадди не разрешала себе спрашивать о новостях из Лондона. Проявление беспокойства позволило бы ему чувствовать себя победителем в той безмолвной войне, что началась между ними с самого первого дня.
Она вздохнула. Вероятно, ей нужно было приложить больше усилий, чтобы найти какой-то выход из положения.
Без того, чтобы подкупить кого-то из слуг, ее шансы найти другую, менее заметную одежду были равны нулю. А когда она не была заперта в своей комнате, то всегда находилась под наблюдением.
В самой комнате, правда, стало более уютно. Возле окна появилось обитое парчой кресло и еще один столик побольше, за которым она теперь завтракала и обедала. Сегодня, например, был салат из цыпленка, спагетти с соусом «кабонара» и маленькая корзинка земляники. Графин с белым вином и непременный кофейник служили гармоничным дополнением.
Что ни говори, на еду жаловаться не приходилось. И само заключение стало более сносным, когда на второй вечер, проглотив свою гордость, она спросила, может ли она хотя бы получить назад свою книжку, купленную в аэропорту.
– Я не хотела бы сорвать ваши переговоры, умерев от скуки, – добавила она сахарным голоском.
Ее наградили мрачным взглядом. Но, вернувшись в комнату после ужина, Мадди нашла книжку у себя на постели.
А сегодня, уже встав из-за стола и пожелав спокойной ночи, вдруг услышала:
– Если хотите, можете что-нибудь подобрать из библиотеки графа. Доминика вас проводит.
– О, спасибо… – Мадди колебалась. – Но не мог бы меня проводить кто-то еще?
Его брови удивленно поднялись.
– А что такое?
Она пожала плечами:
– Как-то мы с ней… не сочетаемся.
– Это не важно, – усмехнулся он. – Доминика и ее семья верой и правдой служили здесь долгие годы. Я вам это сообщаю на всякий случай.
Мадди направилась к лестнице, кипя от негодования.
А вернувшись в комнату, задумалась: «Почему граф вдруг решил пойти на эту уступку? Возможно, он надеялся, такого рода «акт понимания и доброты» сделает ему скидку в будущем? Если так, то он будет жестоко разочарован».
Звон ключей и голоса в коридоре прервали ее размышления. Дверь открылась, вошла Доминика, а за ней следом – девушка с подносом.
Девушка выглядела расстроенной. Темная прядь волос выбилась из-под чепчика, на белом переднике виднелось пятно от вина или фруктового сока.
«Должно быть, ее не слишком опрятный вид стал причиной праведного гнева комендантши», – догадалась Мадди.
Доминика поставила блюда на стол, вернула девушке поднос и только тогда посмотрела на Мадди.
– Вы хотели взглянуть на книги, синьорина? – спросила она без всякого энтузиазма. – Тогда идемте.
Где-то в середине коридора они остановились. Доминика, кивнув на дверь, что-то сказала девушке. Через ее плечо Мадди могла видеть – это была бельевая комната. В одной секции – от пола до потолка – лежала сложенная униформа: черные платья с тонкими кружевными передниками, какие носили горничные; серые и бордовые жилеты с белыми рубашками – надо полагать, для мужской половины слуг.
Была там и обувь – черные ботинки и туфли. Но самую широкую секцию занимала униформа для тех, кто работал на кухне, – именно здесь, уже слегка шмыгая носом, девушка стала искать себе чистый передник.
Мадди отвернулась, крепко сжав в руках свою сумочку. Груда одежды за незапертой дверью предлагала ей отличную маскировку. Но… как она могла до нее добраться? Выломать свою дверь?
17 
