32 
Одному из которых придется уйти, как только закончится ее вынужденное пребывание в «Каза Лупо». Она была уверена – это произойдет очень скоро, и тогда она снова вернется к своей прежней жизни.
Скорее всего, Андреа Валери надеется – она расскажет Сильвестрам, какие ей были предоставлены условия в его доме. Зачем же еще перемещать ее в эти роскошные апартаменты?
– Синьорина? – В голосе Луизы послышалась озабоченность.
Мадди заставила себя улыбнуться:
– Спасибо, Луиза. Мне больше ничего не нужно.
Девушка кивнула и, показав на висящий рядом с камином колокольчик, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Оставшись одна, Мадди сразу же отправилась в ванную, прихватив с собой одежду и косметичку.
Пока наполнялась ванна, она разделась, а потом с наслаждением погрузилась в теплую воду и… с резким выдохом села, откинув назад мокрые волосы. Всю ее кожу нестерпимо жгло. Тело было покрыто синяками и ссадинами. Далеко не идеальный образ для долгожданного воссоединения с Джереми.
Ей вдруг пришло в голову: она так пристально изучает свое тело, будто пытается отыскать на нем говорящие знаки или отпечатки пальцев. Знаки Каина, оставленные графом Валери, чтобы предать ее. Или напомнить, как она сама была близка к этому предательству.
«Хватит себя казнить!» – скомандовала Мадди и потянулась за шампунем.
Вымыв голову, она закручивала волосы в жгут, когда услышала какой-то звук.
Она повернула голову.
В дверях стоял Андреа. Лицо бледное, в глазах скрытое пламя.
– Какая красивая сирена, – мягко произнес он, делая шаг вперед.
О боже!
На мгновение ее будто парализовало.
– Не подходи ко мне! – воскликнула она, закрывая руками грудь, в то же время понимая, как это глупо выглядит. – Уходи!
Он остановился в изумлении.
– Бог ты мой… я только принес крем. – Он показал ей баночку с антисептиком. – Я думал, это может понадобиться.
Она сделала глубокий вдох.
– Тогда положи его куда-нибудь и… иди.
Он исполнил первую половину просьбы.
– К чему так нервничать? Твое тело вряд ли загадка для меня.
– Не нужно мне напоминать о… о моем позоре. Я вообще хотела бы это все забыть.
– А… – Какое-то мгновение он пристально разглядывал ее. – Я же запомнил другое… Но ты могла бы сказать «нет».
– Знаю. – Она сжала губы. – Но разве теперь это что-то может исправить?
– В данный момент вряд ли вообще что-то может, – сухо сказал он. – Итак, почему ты не остановила меня, когда была такая возможность?
– Потому что мне здорово досталось в этих чертовых джунглях! И ты этим воспользовался! Своим преимуществом.
– Ну, к чему это лицемерие? – мягко сказал он. – Если бы нам не помешали, наше преимущество было бы взаимным. И ты прекрасно об этом знаешь.
– Я была сама не своя, – слабо защищалась Мадди. – В отличие от тебя. Ты-то прекрасно знал, что делал.
Он пожал плечами:
– Я хотел заняться с тобой любовью. Это не секрет.
– Несколько часов воздержания уже не под силу? – сказала она, смерив его презрительным взглядом. – Когда… когда я смогу уехать отсюда?
– Сожалею, но решение по-прежнему находится не в моих руках. – Он снял с крючка и протянул ей белое махровое полотенце. – Вода, наверное, уже остыла. Не хочу, чтобы ты простудилась.
Вздохнув, он перекинул через штангу полотенце и вышел из ванной комнаты.
Мадди не стала заставлять себя упрашивать, вылезая из уже остывшей воды. Она вытерлась и завернулась в теплый махровый халат, доходивший до самых щиколоток. Ей пришлось два раза обернуть вокруг себя пояс, прежде чем завязать его надежным узлом.
Когда Мадди заворачивала рукава, к ней закралась тревожная мысль.
– Это… это твой халат? – спросила она, выходя из ванной комнаты.
Стоявший у окна Андреа повернулся:
– Прямо из стирки, так что не беспокойся.
– А эта ванная и другие комнаты… – неопределенный жест рукой, – тоже твои?
– Ну конечно, – сказал он, прислоняясь к косяку двери. – Если весь дом принадлежит мне, то может ли быть иначе?
– Я не это имела в виду.
– Тебя беспокоит, что придется жить в моих личных апартаментах?
– Не беспокоит, а возмущает!
– Мое чувство к тебе совершенно искренне, Маддалена. – Неожиданно он улыбнулся и тихо добавил: – Позволь мне прийти сюда во время сиесты, и я это докажу.
– Это единственное, о чем вы можете думать, граф? – спросила Мадди с вызовом, борясь со сладкой волной тепла, вдруг затопившей ее.
32 
