— Де Уоренн заметил, что ты — красавица?
Эти слова потрясли Аманду. За все ее семнадцать лет отец никогда не упоминал о том, что считает дочь красивой. Но теперь он говорил о ней так, будто она действительно очень привлекательна, совсем как ее мать.
— О чем ты, папа? Я совсем не красавица! Я тощая, кожа и кости, да еще с жалкими волосиками крысиного цвета. Я ношу мальчишескую одежду. И еще у меня очень странные глаза. Все так говорят.
Но Родни и не думал шутить:
— Этот де Уоренн смотрит на тебя так же, как тот чертов турок на Силиции?
Аманда помедлила, не зная, стоит ли признаваться.
— Может, и смотрит, но это ровным счетом ничего не значит!
Родни с шумом выдохнул. После длинной, мрачной паузы он серьезно сказал:
— Де Уоренн — тот, кто отвезет тебя к матери. Думаю, Аманда, я могу ему доверять. Он — джентльмен.
И отец снова замолчал.
Аманда чувствовала, что он хотел сказать что-то еще.
— Он — джентльмен, но что дальше, папа? О чем ты недоговариваешь?
Родни пристально посмотрел на дочь:
— Я бы не возражал, если бы он решил удержать тебя при себе хоть на какое-то время.
Глаза Аманды в изумлении распахнулись.
— Что??? Ты имеешь в виду, в качестве своей любовницы?
— Он богат, как Крез, и он — сын графа! — взревел Кэрр, с силой ударив кулаком по стене. — Я всегда хотел, чтобы ты удачно вышла замуж, но теперь, когда меня казнят, я не знаю, как это устроить. Теперь тебе придется поехать к матери, но ты не видела ее долгие годы…
Аманду начало колотить. Перед ее мысленным взором предстало сильное, бронзового оттенка лицо де Уоренна, его пристальный взгляд, такой необычайно глубокий, такой удивительно проницательный, будто способный проникнуть в ее сознание, ее душу. Аманда вспомнила, как де Уоренн уносил ее из покоев Вудса. Смущенная, она напряглась всем телом. Дочь пирата была готова подарить ему свою девственность — или, по крайней мере, не сильно возражала бы сделать это. А еще этот аристократ казался добрым.
«Я, должно быть, ошибаюсь», — думала Аманда, которую уже била дрожь. Конечно, жена пекаря с Куин-стрит бесплатно давала ей черствый хлеб, а парень, который убирался в аптеке, был очень мил, но больше никто на этом свете не относился к ней по-доброму. Возможно, де Уоренн и спас-то Аманду только для того, чтобы совратить ее, даже невзирая на то, что она не относилась к числу благородных леди, которых он обычно предпочитал. В конце концов, разве он не пытался оставить ее в собственном доме в Кингстоне?
— Папа, де Уоренн никогда не захотел бы сделать меня своей любовницей. Его возлюбленные гораздо красивее меня.
— Тебе лишь нужно убедиться в том, что он возьмет тебя на свое судно и доставит к матери, — угрюмо произнес Родни. — Я так хотел оставить тебе что-то, Аманда, и не скопил ничего, черт возьми, ни единого фунта! Мне очень жаль…
Сердце у Аманды сжалось: ее отец ни разу в жизни ни за что не извинялся, а сейчас уже во второй раз говорил ей, насколько сожалеет.
— Не стоит извиняться, — яростно запротестовала Аманда. — Ты — лучший отец, который только может быть у девушки!
Она говорила чистую правду, и слезы невольно снова хлынули из ее глаз.
— Я старался, действительно старался быть хорошим отцом! — задыхался Родни, тоже неспособный сдерживать рыдания. — Девочка, тебе пора идти!
Аманда очнулась и увидела, что небо над крышей здания суда окрасилось ярко-оранжевым. Солнце всходило — уже был рассвет.
— Нет! — в отчаянии закричала она.
Еще несколько секунд, и ей придется уйти. В следующий раз она увидит своего отца уже на виселице.
— Тебе лучше уйти, девочка моя, пока они не поймали тебя здесь и не узнали о лазе, который ты вырыла под забором, — охрипшим голосом уговаривал Кэрр.
Нет, ее отец не может быть казнен, этого просто не должно случиться… Аманда никогда всерьез не размышляла о том, верит ли в Бога, но теперь исступленно молилась.
— Папа, позволь мне остаться! Мне все равно, найдут ли меня. — Она в отчаянии потянулась к решетке.
Отец немного помедлил, потом крепко сжал ее руку.
О господи! Его рука была теплой, сильной, мозолистой, в рубцах. Много лет назад какой-то шотландец в шумной ссоре отрубил ему один из пальцев, лезвие добралось до мякоти ладони. Но Аманда сжимала искалеченную кисть, будто держась за остатки своей — и его — жизни.
Сжимала, потому что знала: стоит отпустить, и она никогда больше не сможет взять отца за руку.