38 
– Как это мило с вашей стороны, леди де Уоренн, – произнес Эмилиан, застегивая рубашку в свойственной ему манере – не до самого верха. Затем он потянулся к темно-зеленому парчовому жилету, расшитому золотой и серебряной нитью. Конечно, этот предмет туалета не был равноценен английскому жилету, потому что был слишком необычного покроя. Одним движением он надел его на плечи. – Вы можете оставить корзину мне. Уверен, что дети будут в восторге от лакомства.
– Очень на это надеюсь. – Марджери улыбнулась. – У вас очень красивые кибитки, сэр. Мне никогда не приходилось видеть их так близко. Ремесленники поработали на славу.
Он неохотно улыбнулся в ответ своей кривоватой, но совершенно восхитительной улыбкой.
– К сожалению, мы не можем приписать себе лавры искусных мастеров. Эти кибитки сделали англичане.
– Но столь причудливыми узорами их, несомненно, разрисовали цыгане, – сказала Марджери. Повернувшись к Ариэлле, она добавила: – Думаю, вы уже знакомы с моей кузиной Ариэллой де Уоренн.
Девушка напряглась, поймав на себе его взгляд и заметив, как мгновенно померкла его улыбка. Казалось, он раздевал ее взглядом. Она инстинктивно провела рукой по шелковому подолу своего платья, проверяя, все ли в порядке, и одновременно сожалея, что не надела какое-нибудь более красивое платье, нежели ее простой дневной наряд с длинным рукавом.
Эмилиан отрицательно покачал головой и, к ее вящему удивлению, ответил:
– Боюсь, не имел удовольствия.
Девушка облегченно вздохнула.
Марджери представила Диану.
– Вижу, некоторые кибитки уже готовы тронуться в путь. Когда вы отправляетесь? – поинтересовалась Марджери.
Он снова сосредоточил внимание на леди де Уоренн.
– Нам не дали позволения задержаться здесь дольше.
– В самом деле? Капитан де Уоренн такой великодушный и гостеприимный человек. Я очень удивлена.
Эмилиан ничего не ответил.
Ариэлла поверить не могла тому, как вежливо и уважительно он разговаривал с ее кузиной. С ней же он с самого начала выбрал совсем иную манеру общения. Он принялся делать непристойные намеки еще до того, как их представили друг другу. Стоило ему посмотреть на нее своими сияющими колдовскими глазами, как она тут же подпала под его чары.
А вот очаровать Марджери, похоже, в намерения Эмилиана не входило, чему Ариэлла была очень рада, потому что чувствовала, что этот мужчина – настоящий ловелас. Но сейчас он вел себя как высокородный и безупречно воспитанный аристократ.
Марджери пожелала цыганам доброго пути.
– Ну что, возвращаемся домой? – спросила она своих спутниц. – Мне очень хочется поболтать с твоей мачехой, Ариэлла. А потом, думаю, я удалюсь на отдых до ужина.
Ариэлла посмотрела на Эмилиана.
Он ответил ей холодным, враждебным взглядом. Зажав в тисках остывшую подкову, он снова принялся разогревать ее в пламени костра.
«Он хочет, чтобы я ушла» , – подумала девушка, с трудом сглатывая комок в горле.
– Думаю, я ненадолго останусь здесь, – спокойно произнесла она.
Эмилиан не поднял на нее глаз, но напрягся всем телом.
– Я надеялась поговорить с женщинами. Боюсь, другой возможности может и не представиться.
В глазах Марджери плясали веселые чертики.
– Исследование на местности? – поддразнила она.
– Это отличная возможность, – ответила Ариэлла.
Эмилиан, казалось, полностью ушел в созерцание подковы, которая по цвету напоминала раскаленные угли. Девушка понимала, однако, что он внимательно прислушивается к каждому сказанному ими слову.
– Очень хорошо, но, как мне кажется, тебе тоже нужно отдохнуть после полудня. Не забывай, что сегодня вечером Симмонсы дают деревенский бал в честь Первого мая.
Не успела Ариэлла и рта раскрыть, как Диана быстро сказала:
– Нет, его перенесли на конец недели.
– Значит, я что-то напутала. Диана?
Диана взяла Марджери под руку, и они удалились.
Ариэлла же не двинулась с места.
Эмилиан вынул подкову из костра и положил ее на пень. Отбросив тиски в сторону, он рывком распахнул полы рубашки и, взяв в руки молот, с силой опустил его на подкову.
– Подойдешь ближе, – сказал он, – и тебя опалит пламя.
Ариэлла отлично понимала, что он говорит вовсе не о пламени костра.
– Нервничаешь, мисс де Уоренн? – с издевкой произнес он, наконец удостаивая ее взглядом своих холодных серых глаз.
38 
