Последние отзывы

  49  

Разозленная Ариэлла посмотрела в ту сторону. На двери постоялого двора по-прежнему был прикреплен плакат с оскорбительными словами. Она часто задышала, стараясь справиться с затопившим ее гневом, потом сдалась. Направившись ко входу, она схватилась за плакат обеими руками и с силой потянула, но он не поддавался.

К ярости ее примешивалось разочарование. Она дернула еще раз, и в перчатки ее впились занозы. Алексей схватил ее за запястья.

– Позволь мне, – спокойно произнес он.

Она отступила, утирая слезы с глаз. Брат сорвал прибитый гвоздями плакат и бросил его на тротуар. Ариэлла обхватила себя руками. Джорди и второй мальчик взирали на них как на сумасшедших.

Алексей повернулся к сестре:

– Ты намерена сорвать все вывески? Я вижу, их тут не меньше полудюжины.

Девушка обняла его.

– Да. Мы так и сделаем – ты сделаешь. Спасибо тебе! Я люблю тебя!

Он ухмыльнулся своей дьявольской улыбкой, сводящей дам с ума.

– Означает ли это, что ты поведаешь мне тайну своего сердца?

Ариэлла сделала шаг назад.

– Нет у меня никакой тайны. Просто то, что тут творится, непристойно. Тем более здесь эти мальчики.

– Не уверен, что они умеют читать по-английски, но они отлично осведомлены о значении написанных на этих вывесках слов.

Ариэлла воззрилась на него:

– Что ты хочешь этим сказать? Что цыгане знают, что им здесь не рады?

– Да. Они понимают, что их презирают и ненавидят.

Девушка тут же подумала об Эмилиане и ощутила тошноту. Она могла лишь догадываться о его чувствах, когда он сталкивался со столь явным проявлением предубежденности и неприязни. Нет на свете другого более гордого мужчины. Ее гнев ничто по сравнению с его собственным гневом.

Цыганята, стоящие всего в нескольких шагах от них, казалось, не обращали на плакаты ни малейшего внимания. И сам Эмилиан, очевидно, притворился бы, что ничего особенного не произошло, случись ему проезжать через эту деревню. Но в душе он стал бы переживать – как переживают и эти мальчики.

– Мы не только сорвем все эти вывески, но и выскажем свое недовольство по этому поводу владельцам всех местных заведений. Нужно дать этим людям понять, что в следующий раз они должны мириться с присутствием цыган в Кенилворте. – Она с шумом выдохнула. – Ноги моей не будет на этом постоялом дворе. Я чувствую себя слишком оскорбленной.

– Как жаль, что женщина не может быть назначена мэром, – с улыбкой сказал Алексей.

– Женщины правят государствами и большими имениями, – угрюмо отозвалась Ариэлла, думая о таких выдающихся женщинах, как королева Елизавета и Элеонора Аквитанская.

– Женщины часто правят мужчинами через постель.

Ариэлла воззрилась на брата.

– Каждый божий день, – пожав плечами, добавил он. – Но тебе-то об этом ничего не известно, не так ли? Ведь никто пока не вскружил тебе голову.

Слушая брата, Ариэлла внезапно осознала, о чем именно он толкует. Ее отец, великий и сильный мужчина, преклонялся перед Амандой. Ее дядя, граф, боготворил свою жену. И леди Херрингтон с большой долей вероятности управляла своим мужем Рексом, дядей Ариэллы, из их супружеского ложа.

Девушка посмотрела на брата:

– Возможно, эти женщины правят через любовь.

Он захихикал:

– О нет. Именно через постель.

Цыгане ни во что не ставят девственность и целомудрие. Снова перед мысленным взором Ариэллы возник образ Эмилиана.

«Если ты придешь в Вудленд, я без малейших угрызений совести соблазню тебя…»

– Пока вы станете спорить о женщинах у истоков власти, мы с Дианой отправимся к Хоуксу, – заявила Марджери. Улыбнувшись Ариэлле, она добавила: – Мы можем попить чаю в любом другом месте или в Роуз-Хилл.

Девушка крепко обняла ее:

– Спасибо.

Марджери странно посмотрела на кузину, прежде чем скрыться вместе с Дианой в магазине изящных вещиц. Ариэлла вздохнула с облегчением, не заметив на этой двери постыдной надписи.

Алексей потянул ее за рукав платья:

– Ну так что?

– Нам нужно сорвать несколько плакатов и переговорить с несколькими предпринимателями, – твердо ответила Ариэлла.

Не успела она и шагу ступить, как Алексей схватил ее за руку.

– Свободно ли все еще твое сердце, сестренка?

Глаза ее широко распахнулись. Как он догадался?

– Или ты, наконец, влюбилась в кого-нибудь? – с подозрением прищурив глаза, поинтересовался он.

  49