Последние отзывы

  37  

Однако… Случилось нечто необычайное, с чем Мазур за неполный месяц знакомства впервые сталкивался: не предлагая вслух, вообще не спрашивая согласия гостя, князь моментально наполнил рюмки по новой, взял свою с таким нетерпеливым видом, что Мазур тут же поднял свою — без малейшего внутреннего сопротивления, наоборот. Если первая — колом, вторая, как известно, соколом…

Что-то в той торопливости, с какой Акинфиев забросил коньяк в рот, роднило его с иными индивидуумами, которых Мазур навидался дома. Он, конечно, мог и ошибаться, но в глазах у хозяина появилось явственное нетерпение, словно он хотел незамедлительно дербалызнуть еще. Совершенно на него не похоже. Точно.

Сохраняя невозмутимый вид, приличествующий гвардии полковнику, сидевшему в гостях у князя, Мазур присмотрелся. Акинфиев, как обычно, выглядел импозантно: благородная проседь на висках, гордая посадка головы, тонкое породистое лицо со старых фотографий, выглядит гораздо моложе своих шестидесяти. Такой же… и не такой. Полное впечатление, что он уже успел изрядно хряпнуть, и обычную свою аристократическую невозмутимость сохраняет с некоторым усилием..

«Ну, мало ли что, — подумал Мазур. — Вдруг он — запойный? Это и с князьями случается. Долго держался, цедил рюмочками, а нынче поутру сорвался с резьбы. Дело житейское.»

— Вы с некоторой грустью смотрите на свою пустую рюмку… — произнес князь.

И голос у него был такой, словно требовалось некоторое усилие воли, чтобы не поплыть словесно.

— Сказать по совести, подмывает выпить еще, — признался Мазур, напустив на себя чуточку смущенный вид. — День сегодня такой, что ли… Простите великодушно за вульгарность…

— Ну что вы! — воскликнул Акинфиев чересчур живо. — В конце концов, вы военный, а я дворянин, в старые времена люди вроде нас с вами такими наперстками определенно брезговали… Вы не против, если я предложу более… основательную утварь?

— Ничуть, — светски сказал Мазур.

Хозяин поднялся (са-амую чуточку пошатнувшись!), достал из ящика стола уже не крошки-рюмочки, а вполне приличные серебряные чарочки, граммов этак на восемьдесят. Оттуда же извлек фарфоровое блюдце, где лежала горка покромсанных ломтиков сыра и ветчины, кучка шоколадных конфет без оберток. Это уже ничуть не походило на кулинарные изыскания темнокожей горничной, обычно им подававшей, — та даже столь немудреную закуску расположила бы красивейшим образом, на манер японской икебаны. Точно, мысленно прокомментировал Мазур с большим знанием дела, мужик пошел вразнос… Тихушничает, надо полагать, умело — коли уж об этой его склонности даже всезнающий Лаврик не обмолвился. А уж он-то, когда подумывал, не вербануть ли его антикварное сиятельство, материала нагреб немало…

— Вот теперь, полагаю, можно и чокнуться, — сказал князь, протягивая к нему стопочку. — Русские люди, что же…

И высосал, даже не поморщившись. Мазур окончательно утвердился в своих догадках — и тоже мимо рта не пронес.

— У меня к вам небольшая просьба, Кирилл Степанович, — сказал князь, когда оба закурили. — Можно смело сказать, пустяковая. Если вы, разумеется, сегодня не заняты по службе… Понимаете ли, Танюшка, поддавшись всеобщему поветрию, тоже возжелала посетить ваш эсминец… — он подпустил в голос чуточку сарказма. — На который ваши комиссары устраивают экскурсии для любого желающего… Я ей, конечно же, не могу да и не собираюсь препятствовать, но, видите ли, этикет… Девушка из общества не может посещать места вроде военного корабля в одиночку. Вы бы не согласились ей сопутствовать? Вы, с какой стороны ни смотри, тоже человек из общества, самая подходящая кандидатура…

«Так-так, — сказал себе Мазур. — Если у нее все же есть друг, отчего же понадобился он, Мазур? Или папенька про друга не знает? Мало ли какого друга могла себе отыскать насквозь современная девушка из общества?»

— Бога ради, Илларион Петрович, — сказал он, не раздумывая. — Я сегодня служебными обязанностями не отягощен совершенно. Так что — с превеликой радостью.

Он ничуть не кривил душой — именно что с превеликой радостью прогулялся бы с Таней по городу и по кораблю. Только, вот ведь, черт, устав… Гвардейский. Местный. Который требует, чтобы гвардейский офицер появлялся среди иностранных военных непременно в парадном мундире. В данный момент Мазур именно что местный гвардейский офицер, а на «Ворошилове» — иностранные военные. Именно таковы инструкции родного начальства: четко оговорено — когда ты в советской форме, ведешь себя соответственно, ну, а когда выступаешь в качестве местного, изволь соблюдать местный устав до буковки. Дурдом, откровенно говоря, ну да с начальством не спорят…

  37