— Конечно, мисс. Мне уже давно следовало пригласить вас пройти. О чем я только думаю? — засуетилась миссис Такетт. — В кухне отличный очаг, и, может, вы хотите чашечку чая?
— Не беспокойтесь о нас, — улыбнулась Мойда, — если сами не собираетесь пить чай.
— Чайник только что закипел.
— В таком случае не откажусь.
Через несколько минут они уселись возле очага в кухне, и к тому времени, как Мойда получила чашку крепкого сладкого чая, миссис Такетт выглядела менее взволнованной, а ее руки перестали трястись.
А вот герцогу было трудно сдерживать свое волнение. Он дергал усы и что-то бормотал себе под нос. Перехватив взгляд Иэна, Мойда поняла, что он одобряет ее действия, и хотя время шло, они должны набраться терпения и позволить миссис Такетт рассказать обо всем в свойственной ей манере.
Наконец, усевшись на краешек стула с чашкой кофе в руке, она начала:
— Дело было так. Когда мы вернулись домой, растение зацвело, это было так красиво. Голубые цветки, как незабудки, сказала я мистеру Такетту. «Отличная идея, — сказал он, — голубые, как незабудки. Ей понравится». — «Кому?» — спросила я. «На этой неделе она выступает в Имп», — ответил он. Это у него такая манера разговаривать. Он считает, что экономит время. «Имп» — это «Империя», где он работает. Мы всегда над этим смеемся, но он любит шутки.
— Продолжайте! Продолжайте! — нетерпеливо пробубнил герцог, но Мойда и Иэн не подали вида.
— «Империя» — это концертный зал, да?
— Верно. Самый большой во всем Глазго. Мистер Такетт — рабочий сцены. Уже больше десяти лет работает там. Любит повторять, что без него там никак не могут, но это еще одна из его шуток.
— Так значит, он отдал вереск кому-то из «Империи»? — спросила Мойда.
— Именно, — с удивлением ответила миссис Такетт, будто поразившись тому, как Мойда могла догадаться. — Видите ли, ему нравятся артисты, которые там часто выступают. Они заводят с ним дружбу. Иногда приглашают его выпить или дают чаевые, если он для них что-нибудь делает. А Дот — она вообще особенная. Он всегда ждет ее выступлений, более того, она всегда дает ему билеты на свои концерты для всех нас.
«Вот, возьми, Фред, — говорит она, — приводи свою хозяйку и дочурку — чем больше, тем лучше». В этом вся Долли. Она всегда говорит, что нас требуется дюжина, чтобы быть для нее такими же полезными, как Фред.
— Значит, дама, получившая вереск, на этой неделе будет выступать в «Империи»? — спросил Иэн таким тоном, будто только что разгадал очень сложное слово в кроссворде.
— Точно, — подтвердила миссис Такетт. — А как она была рада! Фред сказал ей, что вереск приносит удачу, она засмеялась и ответила, что немного удачи никогда не помешает.
— «Империя»! — Уставясь в пол, герцог медленно, но верно пришел к тому же заключению, что и Иэн.
— Мы пойдем туда и все объясним, — сказала Мойда, поднимаясь на ноги. — Я уверена, ваша знакомая согласится, чтобы мы дали ей взамен какой-нибудь другой цветок.
— Так вы говорите, что эту женщину зовут Дот? — спросил Иэн.
Миссис Такетт хихикнула:
— Ах, я же не назвала вам ее имя? Только сказала, как ее называет Фред. «Дот» — это одна из его шуток. Конечно, он так называет ее за глаза. А обращается к ней «мисс Дарэм»; в театре все зовут ее Долли.
У Мойды перехватило дыхание. С самого начала ей следовало догадаться, подумала она, что каким-то непостижимым образом, рукой Провидения, она окажется вовлечена в эту историю. Вначале Хэмиш, а теперь ее мать!
Она с трудом осознавала, что происходило потом. На мгновение у нее закружилась голова, и она почти не помнила, как они попрощались. Каким-то образом она оказалась в машине рядом с Иэном, и они быстро поехали по той же дороге в обратную сторону.
— Долли Дарэм! — произнес он. — Кажется, я помню это имя. Кто она такая?
— Какая разница! — воскликнул с заднего сиденья герцог. — Главное — вереск!
— Давайте молиться, что она не отдала его кому-нибудь из друзей, отправляющихся в Восточную Африку, или не накормила им кролика из шляпы иллюзиониста! — пошутил Иэн. — Меня скоро тошнить начнет от одного только упоминания о твоем голубом вереске, Арчи!
— Голубой! Она сказала — голубой! — ответил герцог довольным тоном.
Мойда молчала, и даже когда они свернули на Сочихолл-стрит и перед ними засверкали ослепительно яркие огни «Империи», она не могла избавиться от чувства нереальности происходящего.