Особенно,... 
117 
Она поставила статуэтку на место и с улыбкой обернулась ко мне. Все это время Клинтон не сводил с меня глаз, в которых светилось злорадство. Он знал, что я представляю их вместе на этой круглой кровати. Собственно, в этом и состояла цель визита.
Во всем доме витал какой-то странный незнакомый аромат, но в этой комнате он был особенно сильным. В нише стены стояла фигурка. Я подошла поближе, чтобы ее разглядеть.
— Это моя тезка, — произнесла Анула у меня за спиной. — Первая королева Цейлона.
— Очень грозная леди, — добавил Клинтон.
— Перед ней все трепетали, — продолжала Анула. — Она обладала большой властью.
— Она также была мастерицей в приготовлении всякого рода снадобий, — вставил Клинтон. — Как и ты, Анула. Мне кажется, напиток, которым ты сегодня нас угощала, был несколько крепче, чем обычно. Как ты себя чувствуешь, Сэйра?
— В нем был джин? — спросила я.
— Это моя тайна, — улыбнулась Анула, продемонстрировав идеальные зубы.
— Я слышала, — заговорила я, кивая в сторону статуэтки в нише, — что эта дама плохо кончила. Кажется, ее сожгли заживо?
— Она начала совершать глупости, — пожала плечами Анула. — Если бы она не пренебрегла здравым смыслом, она прожила бы намного дольше.
— Она так и продолжала бы избирать все новых любовников, а потом избавляться от них при помощи отравленных снадобий, — ухмыльнулся Клинтон.
— Она могла жить вечно, — вскинулась Анула, и ее темные глаза засветились. — Она была на грани великого открытия: секрета вечной жизни.
Я почувствовала, что должна покинуть этот душный дом, оставив позади все недомолвки и унизительные намеки, а также всепроникающий тошнотворный аромат.
— Что это за запах? — спросила я.
— Он вам нравится? — поинтересовалась Анула. — В основном это сандаловое дерево. В течение многих веков его аромат был для индусов священным. Хотите, я с вами поделюсь?
«Нет, он отвратителен», — чуть было не вырвалось у меня.
Однако я решила, что это выдало бы мои истинные чувства, поэтому я просто невнятно ее поблагодарила.
Она открыла ящик и, достав из него флакон, вложила его в мою ладонь.
— Это масло приготовлено из белой древесины дерева, именуемого Santalum Album, паразитирующего на корнях других деревьев. Для приготовления тридцати унций масла нужен центнер стружки этого дерева. Это чуть ли не единственное дерево, которое не трогают белые муравьи. О нем слагают легенды. Побрызгав себя маслом сандалового дерева, избавляешься от грехов, совершенных на протяжении целого года.
— Теперь понятно, почему оно пользуется такой популярностью, — засмеялся Клинтон. — Ведь так приятно творить все что захочешь, а потом… Где тут у меня сандаловое дерево? Несколько капель, и… Теперь я свят, потому что чудесное масло смыло все мои грехи!
— Да, очень удобно, — пробормотала я, — если, конечно, в это верить.
— Вот видишь, Анула, — воскликнул Клинтон, — моя жена неисправимый скептик!
Покинув нестерпимо душную атмосферу дома Анулы, я вздохнула полной грудью. Клинтон исподволь наблюдал за мной, но я решила скрыть от него клокотавшую в моей груди ярость и твердую решимость отомстить.
Когда меня вдруг осенило, я с трудом дождалась возможности воплотить свою идею в жизнь. Я приехала на плантацию Ашингтонов, где меня радостно встретила Клития. Она чувствовала себя значительно лучше.
— Я уже не просыпаюсь по ночам, — сообщила мне она. — Да и кошмары, похоже, прекратились.
— Теперь, когда все осталось позади, ты, должно быть, спрашиваешь себя, как эти события изменят твою жизнь. Ведь ты утратила свое наследство.
— Я знаю. Сета это очень беспокоит.
— Я не позволю Клинтону… выжить вас с плантации. На этот счет можете быть спокойны.
Она немного помолчала, прежде чем произнести:
— Этого Сет и боится.
— Я придумала, что я хочу сделать. Я хочу, чтобы вы жили спокойно. Пока я владелица этой плантации, вам ничто не угрожает, и я собираюсь составить завещание, согласно которому в случае моей смерти плантация отойдет к вам.
— Но ты же не собираешься умирать!
— Пока нет, но свою судьбу ведь никто не знает, верно? Представь себе, если бы я сейчас умерла…
— Я не хочу себе это представлять. Это слишком ужасно.
— Давай будем рассуждать здраво. Я поеду в Канди и пообщаюсь с нотариусом. Не с нотариусом Клинтона, конечно. Я хочу позаботиться о том, чтобы с юридической точки зрения все было оформлено правильно и надежно. Пока я жива, вам ничто не угрожает, а случись мне умереть… вам по-прежнему ничто не будет угрожать.
117 
