238 
Наше. Нельзя.
«Жалко вам?»
Жалко. Жалко. Нельзя.
На душе было гадко, я старалась не думать о том, что мой дар, и так не слишком полезный, больше не поможет Алине лечить людей.
Наша…
– Да замолчите!
На мой выкрик обернулись несколько человек, и я ускорила шаг.
Звезды окончательно спрятались за тучей, время перевалило за полночь, но спали далеко не все. Я шла вдоль берега, прислушиваясь к разговорам и удивляясь, как удалось воеводе и его людям уговорить пришельцев не баловаться колдовской силой, не ругаться – ведь любая ссора теперь представляла опасность для всех, особенно детская. Каждому любопытно было, на что он теперь способен. У реки то и дело в небо взлетали разноцветные искры, словно стреляли из ракетницы. Молодая девушка, прячась в тени палатки, кормила с ладони диковинную птицу, по крыльям которой изредка пробегали голубые блики, а коротко стриженый мужчина в испачканном пиджаке, усевшись на землю, отрешенно наблюдал, как под его взглядом из-под травы вырастают земляные горбики, обретая очертания маленьких человечков, а затем рассыпаются комочками, исчезают и снова растут.
У костра я Горыныча не нашла и направилась к навесу, под которым мы сегодня изучали списки колдунов. Сперва казалось, что и там никого нет, но вот вспыхнул огонек, словно кто-то зажег спичку.
– Простите, пропустите…
Я лавировала между спящими и теми, кто как раз устраивался на ночь, обошла несколько палаток и остановилась.
На столешнице, в глиняной кружке, стояла зажженная свеча. Огонек освещал кипу листов, лежащую поверх карты, и фигуру склонившегося над ними Горыныча. Скамеек не было, Арис стоял, упершись ладонями в стол. Я видела, как он перевернул еще один лист, надолго замер, опустив голову. Провел по лицу рукавом и… грюкнул кулаками по столешнице, едва не опрокинув свечку.
– Черт!
Огонек качнулся, Арис загасил его пальцами. Непроглядная тень под широким навесом спрятала его, но несколько секунд спустя он вышел из темноты и медленно побрел вдоль опушки.
Я поспешила следом.
Тени клубились у ног, прятались в истоптанной траве…
Вдруг он догадался? Узнал о моем договоре? И поэтому теперь злится. Не знает, что делать – выдать меня или разобраться самому?
Нет-нет, дело не в этом. Он просто беспокоится о сестре…
Арис остановился под облетающим кленом. Сел на землю, потер усталые глаза. Я опустилась на колени рядом с ним, заглянула в лицо.
– Что ты ищешь в списках? Думаешь, мы ее пропустили?
– Нет, – Горыныч неподвижно смотрел куда-то в сторону. – Я проверил.
– Карина наверняка в Хмельках, – улыбнулась, чтобы голос звучал бодрее. – Ты же слышал, что сказал Леон? Там тоже очень много колдунов! Завтра мы поедем туда все вместе и обязательно ее найдем…
Арис кивнул и снова на миг прикрыл глаза ладонями.
– Она могла быть в той деревне.
…утро. Пылающие дома. Бледные лица раславцев. Одинокая фигура Ариса, медленно-медленно бредущего через луг по кочкам сквозь торчащий сухостой…
– Нет. Ее там не было.
– Не знаю.
– Как? – я подалась вперед, пораженная внезапной мыслью, что он мог забыть, как выглядит Карина, как забыл свое первое имя. – Ты… разве ты не помнишь ее лица?
– Помню, – ровно и едва слышно ответил Арис. – Помню. Там не было… нельзя было узнать.
Понимать, представлять, что значат эти слова, я не хотела. Встала перед ним, заслоняя то невидимое, на что он так неподвижно смотрел.
– Арис, ее там не было. Не было. Она в другом лагере. Слышишь?
Он угукнул и наконец-то перевел взгляд на меня. Притянул к себе. Ладонь тяжело легла на затылок, заставив опустить голову.
– Другие были…
Лагерь засыпал. Давно смолкла гитара. Старый клен тихо поскрипывал, качая ветвями, и сыпал желтыми листьями нам на плечи.
Глава 5. На пересечении миров
Незадолго до рассвета лагерь был разбужен женским визгом. Я спросонья не поняла, что происходит. Даже поленилась открыть глаза.
– Что случилось? – спросил хриплый со сна голос Горыныча над ухом.
Кое-как уместившись на моем походном коврике, мы так и заснули в обнимку, и теперь его рука приятной тяжестью лежала на моем плече, а дыхание грело затылок…
Леон что-то говорил про аномалию, которая вот-вот появится, но Алина убедила его, что лагерь туда не попадет, да и стражи нас не прогоняли… Наплевав на всеобщую суматоху, Арис снова улегся поудобней, крепче прижал меня к себе. Воспоминания обрывками образов и эмоций заставили кувыркнуться сердце и теплым мячиком прокатились по животу…
238 
