102 
— Джулиана… Мисс Марлинг… — промолвил он.
Джулиана вздрогнула.
— Не смейте приближаться ко мне! — прошептала она. — О, Фредерик, Фредерик, как вы могли? Обидные слова, что я вам наговорила, ничего не значат! И вы должны были это понять! Надеюсь, я больше никогда не увижу вас!
Мистер Комин повернулся к Мери.
— Сударыня, полагаю, нам ничего не остается, как откровенно обо всем рассказать. Но мне нужно ваше разрешение.
Мери встала, опираясь на подлокотник кресла.
— Поступайте как считаете нужным, — слабым голосом ответила мисс Чаллонер. — Мне нужно побыть одной. Я еще не совсем пришла в себя. Поднимусь в свою комнату. И, ради Бога, господа, больше никаких дуэлей. Я этого не стою.
— Джулиана, иди с ней! — распорядился Видал.
Мисс Чаллонер покачала головой.
— Пожалуйста, позвольте мне побыть одной. Сейчас мне не нужна ни Джулиана, ни кто-либо еще.
— Я и не пойду! — склочным голосом объявила мисс Марлинг. — Если эта интриганка ранена, так ей и надо! Она самым подлым образом увела у меня Фредерика, с чем ее и поздравляю, он все равно ей не достанется.
Мисс Чаллонер рассмеялась, но внезапно осеклась и собралась выйти. Мистер Комин предупредительно распахнул дверь, и на обитателей комнаты уставилась челядь, столпившаяся у порога: хозяин с женой, две горничные, повар и три конюха, приоткрыв рты, взирали на постояльцев. Какое-то мгновение господа и слуги таращились друг на друга. Первым пришел в себя мистер Комин, с сарказмом заметив, что рад стать виновником столь большого интереса, но, поскольку говорил он по-английски, никто его все равно не понял. Хозяин, не двинувшись с места, в отличие от слуг, опасливо отступивших назад, завел было назидательную речь о том, что в приличном доме подобные стычки недопустимы. Лорд Видал повернулся к нему и что-то тихо сказал. Хозяин растерянно взглянул на маркиза и, потоптавшись еще немного, ретировался.
Мисс Чаллонер прошла по коридору мимо столпившихся слуг в столовую. В то самое мгновение, когда она собиралась ступить на лестницу, ведущую в ее комнату, в холле раздался добродушный голос, сказавший по-английски:
— Вот черт, да тут ни одной живой души! Эй там! Есть кто-нибудь?
Мисс Чаллонер бросила взгляд в сторону входной двери. На пороге стоял щеголеватый человек средних лет, плащ его распахнулся, обнажив роскошный камзол из пурпурной ткани с золотой шнуровкой и наимоднейшую цветастую жилетку. Джентльмен не заметил мисс Чаллонер и, она, памятуя о своем растерзанном платье, скользнула обратно в темный коридор. Хозяин, заслышав шум, юркнул в холл, где был встречен требованием дать ответ, что за мор напал на его владения.
Лепет перепуганного хозяина прервало бурное появление медноволосой дамы в туалете из зеленой тафты и развевающемся плаще.
— Говорила я тебе, что мы его найдем, Руперт! Voyons, я довольна, что мы поехали в Дижон.
— Насколько я могу судить, мальчика здесь нет, — ответил его светлость. — Черт, не могу разобрать, что лопочет этот малый!
— Разумеется, он здесь! Я видела его карету! Скажите, милейший, где английский месье?
Мисс Чаллонер непроизвольно поднесла руку к раненому плечу. Властная и очаровательная дама, должно быть, приходится матерью маркизу, догадалась она. Мери оглянулась в поисках пути к бегству и, заметив позади себя дверь, не колеблясь, толкнула ее и оказалась в некоем подобии кладовой.
Хозяин пытался объяснить, что в доме собралось несметное количество англичан, которые то пребывают в истерике, то устраивают дуэли. Мисс Чаллонер расслышала слова лорда Руперта:
— Что? Дерутся? Клянусь жизнью, Видал здесь! Что ж, я рад, что мы не зря притащились в это непотребное место, но, если Видал в ярости, лучше держаться от него подальше.
В ответ на предостережение милорда герцогиня потребовала немедленно проводить ее к сыну, и хозяин, ошеломленный нашествием эксцентричных островитян, выразительно всплеснув руками, направился в гостиную.
Мисс Чаллонер напрягла слух и разобрала восклицание лорда Видала:
— Гром и молния, да это матушка! Как, и дядюшка Руперт? Какого дьявола вы здесь?
Ответ лорда Руперта был чрезвычайно информативен:
— Вот тебе раз, черт бы тебя побрал!
Затем раздался голос герцогини, удивительно ясный и звонкий:
— Доминик, где девушка? Почему ты убежал с Джулианой? Что ты сделал с той, другой, к которой я уже питаю безграничное отвращение? Mon fils[80], ты должен на ней жениться, я не знаю, что скажет Монсеньор, но твое безрассудство разобьет мне сердце. О, Доминик, я так не хочу, чтобы ты женился на этой особе.
102 
