67 
— Все отлично. А у тебя?
«Что же она сегодня не упражняется в своем остроумии?»
— Ничего. Нормально.
На глазах ее выступили слезы, две большие капли начали медленное движение вниз по ее нарумяненным щекам.
— О Джино, — простонала она. — Мне так плохо-о-о! Он огляделся. Люди вокруг смотрели на них.
— Господи, Синди! Что это с тобой?
— Это все из-за Банана, — едва выдавила она из себя, захлебываясь в рыданиях. — Я хочу уйти от него, но не могу. У меня нет денег. Мне нельзя появиться дома. Я ненавижу его и не знаю, что делать. Пожалуйста, помоги мне, Джино!
«Пожалуйста, помоги мне, Джино». И это он слышит от той, от которой с момента их первой встречи и до сегодняшнего дня ему не приходилось слышать ничего, кроме язвительных насмешек. От маленькой Синди-Дразнилки, чей образ стоял перед глазами многих парней, когда они в каком-нибудь темном углу занимались онанизмом. Он коснулся пальцем шрама и вспомнил, как заполучил его. Благодаря ей, а она его так и не поблагодарила.
— Эй, — сказал он быстро, — ну-ка успокойся.
— Ты не знаешь, — прошептала она, — в каком я сейчас положении.
— А, брось, Синди.
Она вцепилась в его руку.
— Если бы ты дал мне немножко денег, я смогла бы сесть на поезд и уехать. Знаешь, — она сделала трагическую паузу, — он сказал, что, если я от него уйду, он убьет меня!
— Чушь! — Джино громко засмеялся. Рыдания сделались громче.
— Это правда. Он даже пригрозил мне своей пушкой. Еще он сказал, что если он сам не сможет меня иметь, то тогда пусть и другие не смогут.
Драма на Сто десятой улице в три часа пополудни. Джино пожал плечами. Тут ом ничего поделать не может. Кроме, конечно, денег, чтобы она убиралась.
Облизнув губы, он посмотрел на плачущую Синди. Нет, формы своей она еще не потеряла. Возможно, это один из заскоков Банана: он всегда любил такого рода шутки, и Синди-Дразнилка в результате только сильнее привяжется к нему.
— Так, Синди. Дай мне подумать. Плач прекратился.
— О, Джино, правда? Он кивнул.
Громко шмыгнув носом, она полезла в сумочку за платком.
— Я знаю, что сама виновата, ведь я же сама первая подошла к нему. Но тогда он
казался мне таким добрым… И относился он ко мне тоже очень хорошо… Знаешь — подарки и все прочее. Само собой, — тут она посмотрела на Джино в упор, — по-настоящему мне всегда нравился только ты.
Он фыркнул.
— Кончай, Синди, тебе нет нужды льстить мне. б. Глаза ее стали шире.
— Но это правда, клянусь тебе!
— Ладно. Слушай, мне нужно идти.
Она склонила голову, подтягивая его все ближе к себе.
— Я хочу тебе кое-что показать, — шепнули ее губы.
— Что?
— Ты не поверишь. Боюсь, это останется у меня на всю жизнь. — Она расстегнула свою блузку, обнажая грудь. Джино опустил взгляд вниз. Да, приятное зрелище.
— Видишь ожог?
— Какой ожог? — Он склонил голову ниже и у левого соска заметил воспаленный красный кружок.
— Он приставил сюда сигарету. Я хочу, чтоб ты знал, на какие вещи способен Банан.
«Грязный подонок. Такой же, как Паоло».
— Сколько тебе нужно?
— Не знаю. Несколько сотен. Этого хватит, чтобы добраться до Калифорнии? Работу я смогу найти себе там сама.
Джино кивнул.
— Завтра вечером мы придем к Ларри. Если сможешь отдать мне их там, то послезавтра меня уже здесь не будет.
— Ты получишь деньги.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она робко поцеловала его в щеку.
— Спасибо, Джино. Ты и вправду друг.
Поезд, в котором ехал Коста, прибыл в Нью-Йорк в понедельник рано утром. На Центральном вокзале Косту встречали доктор Сидней Ланца и его супруга. Подозрительно оглядев его со всех сторон, муж и жена обменялись удивленным взглядом: какой симпатичный и вежливый молодой человек! Вся семья была поражена как громом небесным при известии, что Франклин решил усыновить мальчишку с таким сомнительным прошлым. На поверку оказывается, что у парня превосходные манеры. В общем, он им понравился.
Их дом на Бикман-плейс нельзя назвать, по сравнению с особняком Дзеннокотти, роскошным; это дом семьи со средним достатком, может, чуть выше. Но по всему чувствовалось, что деньги тут водились: инкрустированный серебром стол, хорошие картины на стенах, мебель красного дерева.
Своих пациентов доктор Ланца принимал в одной из просторных комнат, оборудованной под кабинет. В соседней была приемная.
— Доктор — очень занятой человек, — сообщила миссис Ланца Косте, ведя молодого человека в отведенную ему комнату. — Он великий труженик, и работа доставляет ему наслаждение. Тебе известно, что врачевание — ото Божий промысл, и Создатель очень тщательно отбирает своих учеников.
67 
