Особенно,... 
69 
В восемь утра Коста уже шагал по улице. Наконец-то он свободен. Грудь его жадно вбирала в себя свежий воздух. Нью-Йорк пахнет совсем не так, как Сан-Франциско. Воздух здесь прохладнее, да и выхлопных газов в нем больше. Коста знал, что когда-то этот город был ему домом, но новая жизнь счастливо стерла все воспоминания. Отсчет им Коста вел с того дня, когда Франклин Дзеннокотти привез его в Сан-Франциско. О том, что было до этого, он не думал. Знал только, что Джино Сантанджело он обязан своей жизнью. Если бы не Джино, Коста навсегда остался бы в приюте.
«Приют. Место, где должны защищать детей. Какой смех…»
Джино спал беспокойно, всю ночь ворочался под одеялом. Обычно сон его был крепким, но иногда начинали преследовать разные мысли. Эта ночь принадлежала к числу именно таких.
Стук в дверь он услышал не сразу, а когда наконец услышал и посмотрел на часы, то вовсе не пришел в восторг. Половина девятого утра!
— Да! — хрипло выкрикнул он.
Распознав досаду в голосе друга, Коста решил, что, возможно, будет лучше прийти попозже. Но ведь он проделал не близкий путь, чтобы сообщить Джино кое о чем важном, и уйти сейчас значило бы промедлить с моментом истины.
— Это я, Коста Дзеннокотти, — прокричал он.
— Коста? Как ты здесь оказался? Джино распахнул дверь, хлопнул друга по плечу и втащил его в маленькую комнату, где царил беспорядок — Я готов был разбить морду тому, кто будит меня в такую рань! — воскликнул он. — Рад тебя видеть. Почему ты не сообщил мне, что приедешь?
Наверно, тысячу раз Коста обдумывал, как лучше облечь в слова то, что он собирался сообщить Джино. Но все заготовленные фразы вдруг вылетели из головы. Оставалось одно: сказать все, как есть.
— Это касается Леоноры, — скороговоркой выпалил Коста. — Я не хотел, чтобы ты узнал обо всем из письма.
— Узнал о чем? — С лица Джино сошли все краски.
— Она вышла замуж. Она уже вышла замуж за другого.
СРЕДА, 13 ИЮЛЯ 1977 ГОДА НЬЮ-ЙОРК И ФИЛАДЕЛЬФИЯ
-У меня такое ощущение, что во рту клопы ночевали, — простонала Лаки. — Сколько мы уже здесь торчим?
Поднеся часы к самым глазам, Стивен долго вглядывался в слабо светящийся циферблат.
— Пять часов десять минут и сорок девять секунд.
— А по-моему, уже пять месяцев! Ни разу еще в этой проклятой жизни не попадала я в более мерзкое и унизительное положение!
— Говорю вам — постарайтесь расслабиться. Ничего другого не остается.
— Мне помнится, — холодно проговорила Лаки, — что в кино люди, застрявшие в лифте, не сидят сложа руки, а стараются расслабиться.
— О? — столь же холодно отозвался на это Стив. — И что же они делают?
— Боже! Откуда мне знать?
— Но ведь вы об этом заговорили.
— Я заговорила об этом потому, что считала вас способным найти решение. Я ошибалась.
— Так в кино-то ходили вы, а, не я.
— Только этим вы и можете помочь? Он почувствовал негодование.
— Ради Бога, чего вы, черт бы вас взял, от меня ждете?
— Стыдно! Стыдно! Вам бы следовало следить за своей речью!
Он мог бы задушить ее без всякого труда. Положить свои большие и сильные руки на ее хрупкую, цыплячью, как он себе представлял, шею и сжимать, сжимать их до тех пор, пока изо рта этой распаленной самки не вывалится язык.
— Вспомнила! — услышал он вдруг ее торжествующий голос. — «Отель». Старый фильм, его несколько месяцев назад крутили по телевизору . Род или кто-то еще открыл люк в потолке кабины и взобрался вверх по кабелю.
— Забудьте об этом. Если вы решили, что я собираюсь лезть куда-то из застрявшего где-то на сороковом этаже лифта, то могу вам заявить — этого не будет.
— Яйца оторвались, да? — В голосе ее была жалость.
— Они мне и ни к чему, мэм. У вас их хватит на двоих!
Коста бросил телефонную трубку. Дарио. Вечно у него какие-нибудь неприятности. Вечно. А ведь такой привлекательный парень: блондин, стройный и мускулистый. И такой извращенец.
Если только Джино станет известна правда о его единственном сыне…
Коста беззвучно выругался. Немногое могло заставить его даже про себя произносить ругательства, однако когда дело касалось Дарио, Коста вдруг обнаруживал, что не испытывает никаких затруднений в подборе слов.
Он задумался на мгновение, затем вновь потянулся к телефону, быстро набрал номер. Ему ответил женский голос.
— Рут, сокровище мое, — мягко обратился он к своей собеседнице, — говорит Коста Дзеннокотти. Как ты там?
69 
