71 
— Девочка знает?
— Об этом мне ничего не известно, государь, — честно ответила Екатерина, — но это не имеет ровным счетом никакого значения. Важно то, что она влюблена в ваше величество.
— В меня? — Александр снова был потрясен. — Но я ни разу не видел ее!
— Вы забываете, государь, что есть Ричард, играющий роль русского императора.
— Так она влюбилась в него?
— Только потому, что принимает Ричарда за российского государя, человека, которого вся Вена считает героем, величайшим из полководцев со времен Александра Великого, за мужчину, которого все женщины признают неотразимым.
— Она хорошенькая?
— Очаровательная, — восторженно подтвердила Екатерина, — юная и нетронутая. Девственница.
— Что конкретно вы предлагаете? — спросил Александр, проникнувшись деловым настроением.
Теперь он сидел в кресле не вяло, но подобравшись, словно кот перед прыжком на мышь, сонное кислое выражение исчезло с его лица.
— Я предлагаю, — тихо ответила Екатерина, — чтобы она заняла место графини Юлии Жичи. Оставьте ее Меттерниху и вместо нее возьмите его дочь.
— Вы полагаете, это доставит ему неприятности?
— Полагаю… — ответила Екатерина, тщательно подбирая слова, — что Меттерних убежден в вашей преданности Марии Нарышкиной. Всей Вене известно, что вы преданы клятве, которой она добилась от вас.
— Откуда Меттерних и другие могут знать о таких интимных подробностях моей жизни? — раздраженно спросил государь.
Екатерина ответила с улыбкой:
— Мария Нарышкина сама говорит об этом повсюду, причем совершенно открыто. Конечно, это большая самонадеянность с ее стороны — она просто не понимает, сколь велика ценность любви такого человека, как вы.
Александр сверкнул очами.
— Она действительно не ценит меня! — вспыхнул он. — Этот кавалерийский капитан — он… вы о нем что-нибудь слышали?
— Боюсь, государь, это не мой круг…
— Это немыслимо. Невыносимо! Позор! — Александр вновь разъярился.
— Мария Нарышкина уверена, что вы не станете поднимать шум из-за этого, — подстрекнула Екатерина царское мужское начало к действию в нужном ей направлении. — Вы всегда были столь терпеливы, столь обходительны с ней…
— Слишком обходителен! Слишком! И она утратила всякий стыд! — воскликнул царь, вскакивая с кресла. — Я покажу ей! Я не лакей, с кем можно обращаться без церемоний!
— И сможете показать Меттерниху, государь…
— И Меттерниху! — согласился Александр. — И ему тоже! Как это можно устроить?
— Я уже об этом подумала, — ласково сказала Екатерина, будто нектар пила. — Предполагалось, что сегодня мы обедаем здесь. Вместо этого вы должны известить графа Разумовского, что ваше величество удостоит его чести отобедать вместе с ним в его дворце. Напишите так, чтобы было совершенно ясно, что мы поедем к Разумовскому все, включая Ричарда.
— Так, так, продолжайте…
— В самый последний момент вы, государь, извинитесь и сообщите, что вынуждены остаться здесь. Затем прикажите не отменять визит и отправьте нас всех к Разумовскому. Отобедав в одиночестве, ваше величество почувствует себя лучше и отправится вслед за нами. Однако вы должны войти во дворец не с главного входа, а через боковую дверь и дальше по потайной лестнице подняться в салон на втором этаже, который уже был нами задействован в предыдущий раз. Заранее нужно будет послать записку Ванде Шонборн и назначить ей свидание у Разумовского.
— Но какой смысл в том, чтобы вы все тоже присутствовали во дворце? — спросил Александр.
— Для того чтобы ваши передвижения ни у кого не вызвали подозрений, — ответила Екатерина. — Шпионы барона Хагера торчат повсюду.
Объяснение было не слишком-то убедительным, но Александр, охваченный жаждой мести, того не заметил. На самом же деле Екатерине необходимо было сделать так, чтобы Ричард весь вечер оставался у нее на глазах. Она интуитивно догадывалась, что он сегодня вечером захочет увидеться с Вандой. Обедай они в Хофбурге, и Ричард отпросился бы с царского обеда, проследить за ним было бы очень сложно. Но, как гость графа Разумовского, он окажется в ловушке, из которой никуда не денется, во всяком случае, до тех пор, пока царь не закончит то, что вознамерился совершить.
— Да-да, пожалуй, вы правы, — задумчиво проговорил Александр.
— О ваших намерениях никто не должен знать, никто. Надеюсь, вы не станете говорить об этом с Ричардом, государь?
71 
