Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
131 
Стоя за последними рядами гномов, Дарк, к сожалению, многого не видел, например, он не узрел, а лишь услышал момент самого начала схватки, когда ганкруллы с махаканцами только сошлись, а подземелье наполнилось надрывным пыхтением бойцов, криками боли и скрежетом скрещиваемой стали. С самых же первых секунд сражения, не постепенно разгоравшегося, а сразу вспыхнувшего, как стог сухого сена в жаркую погоду, махаканцам пришлось туго. Напор врага был мощным, и отряд, уступавший им не только числом, но и ростом бойцов, начал медленно пятиться, не в силах сдержать обрушившуюся на них огромную массу, к тому же закованную в крепкую броню и довольно умело владеющую оружием. Гномы не дрогнули, но так и не смогли сохранить целостность строя. Тяжелая пехота врага быстро смяла левый флаг и основательно насела на правый. Уже на первых минутах схватки положение стало критическим. Удерживающий исходную позицию центр пограничного отряда вот-вот должен был оказаться в окружении.
Как только умело орудующим топорами и использующим преимущества своего роста да массы ганкруллам удалось пробить узкую брешь между левым флангом обороны и центром отряда, Дарк решил, что настала его пора вмешаться и внести свой вклад уж если не в победу, то в достойное поражение. Молниеносно подскочив к уже занесшему булаву над головой гнома шеварийцу, Аламез ударил его топором по локтю, точно попав в стык между налокотником и наплечной пластиной. Острая махаканская сталь не подвела. Она, как по маслу, прорубила звенья находившейся под латами кольчуги и рассекла плоть. Потеряв руку, пехотинец взвыл от боли, но забиться в агонии не успел. Мощным ударом щита, в которую моррон вложил не только всю силу, но и массу своего тела, Дарк толкнул раненого на рвущихся вперед врагов и, вскочив на него, падающего, сверху, уже следующим ударом топора прорубил другому солдату забрало.
Кто-то пытался ударить в спину, но Аламез успел вовремя развернуться, фактически облокотившись на кирасу стоявшего к нему боком врага, присев и подставив под удар топора щит. К сожалению, этот изящный по меркам массовой вооруженной толчеи маневр хоть и позволил храбрецу избежать верной смерти, но не обошелся без последствий. Во-первых, моррону пришлось выпустить рукоять топора, который он так и не успел выдернуть из вражеской головы. Во-вторых, Дарк не удержался на ногах и, заскользив ногами по нагруднику всё ещё дергающегося в предсмертных конвульсиях тела, сполз вниз и уселся на камни. Теперь самой большой опасностью стало то, что его просто могли задавить.
Сидя на острых камнях, с ногами, возлежащими на умирающем шеварийце, Аламез физически не мог подняться. Единственно, на что он оказался способен, так только прижаться спиною к бедрам бившегося рядом гнома и обеими руками держать над головою изрядно погнутый щит, по которому градом сыпались удары то оружия, то закованных в стальные перчатки рук и налокотников. Долго так продолжаться не могло, но, к счастью, моррону улыбнулась удача. Опасный момент в сражении не привел к трагичным последствиям. Благодаря своевременному, хоть и во многом безрассудному вмешательству Дарка, ганкруллы потеряли инициативу и ослабили напор, а махаканцам удалось сомкнуть строй и даже немного оттеснить выдохшихся противников.
Пребывая в весьма неудобный позе и горюя, что не может с этим ничего поделать, Аламез чувствовал, как толпа отступающих для перегруппировки шеварийцев увлекает его за собой. Но внезапно чьи-то цепкие пальцы ухватились за его левый сапог и, сжав щиколотку, подобно тискам, потащили вперед, заставляя лечь на землю и скользить по доспехам мертвых тел. Был ли это друг или враг, Дарк не знал, но решил выяснить это в первый же подходящий момент, а именно, как только он не будет зажат между чьими-то бедрами и коленями. Через пару секунд это время настало. Едва давление на тело пропало, моррон резко откинул влево щит и, согнув в колене свободную правую ногу, приготовился ударить ею того, кто вытаскивал его наружу из схватки. Если бы это был враг, решивший его добить, то удар был бы вполне сокрушителен и обоснован; если же нет, то Аламез успел бы вовремя остановить ногу до того, как та врезалась бы в плечо или в лицо облагодетельствовавшего его гнома.
– Пахучку подбери! Ишь, кверху задрал, вояка недотёпочный! – сердито проворчал Румбиро Альто, завороженно глядя на грязную подошву стоптанного сапога, прекратившую свой полет всего в ладони от его обильно покрытого потом, раскрасневшегося лица. – Разбрыкался, конь ретивый! Высечь б тя за неисполнение приказа!
131 
