55 
Второе преимущество одиночества состоит в том, что оно обостряет чувства и приводит их в гармонию с холодным, бесстрастным расчетом. И именно по этой причине любой одинокий человек, будь он хоть монах-отшельник, хоть нищий бродяга, воспринимает мир по-иному, чем живущие в сообществе люди. Ну а если он к тому же не считает свой образ жизни проклятьем, то по-настоящему счастлив. Такому человеку никогда не бывает скучно, всегда не хватает времени для важных и интересных дел, а единственное, о чем он жалеет, так это о том, что не в силах объять необъятное и изменить жизнь отвергающей его человеческой общности в лучшую сторону…
…Наконец-то Дарк остался один. После сытной трапезы его товарищи спали, забавно свернувшись клубочками, на широких, но коротких кроватях, сделанных гномами для гномов и никак не рассчитанных на рост людей. За исключением этого недостатка старая махаканская мебель была прекрасна: добротна, ладно подогнана, долговечна, прочна и полностью лишена всяких чудаковатых изысков в виде завиточков, орнаментов и прочих излишеств, которые совершенно не нужны тому, кто просто хочет хорошо поспать. К тому же эта мебель простояла среди пустых стен казармы около сотни лет, но не рассохлась, не покрылась трещинами или иными изъянами, которые приносит с собой безжалостное время. Вот уж действительно, гномы умели делать вещи на века, но вряд ли предполагали, что некоторыми пережившими их самих предметами обихода будут когда-нибудь пользоваться спустившиеся под землю люди.
Аламез сидел возле догоравшего костерка посреди практически пустой комнаты и с тоскою взирал на третью, пустовавшую кровать, не разрубленную Крамбергом на дрова, а оставленную специально для него. После еды моррона клонило ко сну, но он не позволял отяжелевшим векам сомкнуться, ведь он сам вызвался охранять сон спутников и теперь не мог заснуть на посту. Хоть голоса в его голове уже давно поутихли, но от них остался неизгладимый след – странное ощущение, что вот-вот что-то должно случиться. При таких обстоятельствах Дарк не мог позволить себе спать, не мог доверить не только свою жизнь, но и судьбу чего-то большего и важного простым людям, которых к тому же практически не знал. Конечно, Ринва и Вильсет не были новичками в разведке, но явно не обладали должным опытом и чутьем для такого опасного похода. Довериться им было нельзя, поэтому Дарк поступил, как гласила старая добрая поговорка, которую он не раз слышал от разведчиков, охотников, морронов, вельмож и наемных солдат: «Хочешь, чтоб что-то получилось хорошо, сделай сам!» В зависимости от эпохи, королевства и индивидуальных особенностей говорившего, слова этого выражения частенько варьировались, но смысл всегда оставался один, и в ответственные моменты жизни Дарк ему неотступно следовал.
Костер медленно догорал, но это было и к лучшему. Часовой не спешил подбрасывать в него дров, хоть от пары безжалостно изрубленных киркой кроватей еще осталась внушительная кучка обломков. Говорят, что на огонь человек может смотреть вечно, но только при свете дня или в кромешной тьме. Когда же поблизости имеется другой яркий источник света, да к тому же искусственный, это занятие далеко не из приятных. В неестественном зеленом освещении, к которому уже давно привыкли глаза путников, живое пламя приобрело резкий желтый оттенок, обрамляющий его языки и постоянно мерцающий. От этого вначале у всех троих заслезились глаза, а затем и разболелись головы. Предложение Дарка на время загасить светящиеся палки или накрыть их чем-нибудь, почему-то дружно было отвергнуто обоими спутниками, причем довольно рьяно. Видимо, разведчики еще боялись внезапного нападения тварей и фанатично верили в великую силу зеленого света, способного их отпугнуть. Что же касалось моррона, то он был абсолютно уверен, что хищники, обитавшие в окрестных пещерах, уже давно обходили эту стоянку стороной. Они считали территорию, отгороженную от их мира стеною, охотничьими угодьями очень сильного зверя и никогда бы сюда не сунулись. Среди животных не бывает самоубийц, в этом они гораздо разумнее многих людей…
Всё было спокойно. Снаружи не доносилось ни звука, да и запах гниения ничуть не усилился, хоть дыма стало гораздо меньше. Тела спутников мерно вздымались во сне, что вносило некую долю умиротворения в непривычно спокойную обстановку. Однако моррон еще не был уверен, что разведчики спят достаточно крепко, чтобы не заметить его ухода. Сидеть же на месте без дела он уже не мог, но вынужден был ждать, пока усталость не возьмет свое и чуткий сон союзников не обратится в глубокую дрему.
55 
