107 
Айона с максимальным усердием потрудилась над своим лицом и осталась довольна результатом. Она оделась и спустилась на кухню, где ее уже ждала каша.
Брэнна, сонная, еще в пижаме, пила кофе, а Мира, тихонько мурлыча какой-то мотивчик, намазывала масло на тост.
— А вот и она. Кажется, наполовину живая-таки.
— Что, так плохо?
— Совсем неплохо, — убежденно проговорила Мира и разложила по мискам овсянку.
— Это поправимо. — Брэнна поманила Айону пальцем. — Иди-ка сюда, у самой не получится. — Она сделала несколько плавных пассов над ее лицом. — Легкий штришок, ведь мы не хотим, чтобы он решил, что ты из-за него страдала.
Айона улыбнулась.
— Читаешь мысли.
— По тебе и так все видно. Немножко дополнительного шарма совсем не помешает. Женская солидарность, тем более — мы колдуньи. Мира говорит, у тебя голова раскалывается?
— Уже лучше.
— На вот, выпей. — Она подвинула ей стакан с бледно-зеленой жидкостью.
— А что это?
— Должно помочь. Травы и не только. Какой смысл являться на конюшню в таком виде? Ты себя скверно чувствуешь и выглядишь соответственно. Но, учитывая ситуацию, ты проявила характер и должна быть вознаграждена.
— Каша. — Мира поставила на стол три плошки, принесла тосты и тоже села за стол.
— Ну, ладно. — Настроившись на лекарство, Айона залпом проглотила зелье, но оно оказалось прохладным, освежающим на вкус напитком с привкусом мяты. — А приятно!
— Средство от чего бы то ни было не обязательно должно быть противным. А теперь поешь, станет еще легче.
— Вы обо мне так заботитесь! Обещаю: если кого-то из вас когда-либо любовь так же шарахнет по голове, можете на меня рассчитывать.
— Это обнадеживает. — Мира принялась за овсянку.
Похмелье постепенно отступало, подобно каплям дождя, стекающим по оконному стеклу, — медленно и мягко, принося ощущение свежести и бодрости.
— На одном этом зелье ты озолотиться можешь, — сказала она Брэнне, надевая куртку. — Это чудо какое-то!
— Не совсем чудо, а насчет озолотиться… Не это главное. Не забудь, сестренка, вечером мы с тобой работаем, причем усиленно: вчера-то прогуляли.
— Буду как штык. Знаю, ты обниматься не любишь, — добавила она, обхватив Брэнну за шею, — зато я люблю. — Вместе с Мирой они вышли на крыльцо. — Кэвону наше музицирование небось не понравилось.
— Надеюсь, у него оно до сих пор в ушах стоит. Потом еще обсудим, — сказала Мира Брэнне и направилась к своему пикапу. — Не хочу говорить, — продолжала она, когда Айона заняла пассажирское место, — но не будь чересчур с ним строга. Он, конечно, заслужил, задница этакая, с этим никто не спорит, но мужики такие подчас несуразные…
— Я не собираюсь нападать на него. Мне надо просто пережить это.
— Тогда точно переживешь.
Бойл не рассчитывал увидеть ее сегодня на работе и досадовал, понимая, что не вправе ее винить. Поэтому еще до утренней чистки денников, раздачи лошадям корма, воды и утренней дозы рекомендованных медпрепаратов он углубился в недельный график. И понял, что за весьма короткий отрезок времени успел нагрузить Айону таким количеством дел, уроков и обязанностей, что заменить ее будет непросто.
Вот незадача-то! Но на самом деле, если взглянуть на вещи здраво, вольно же ей было так распаляться, что теперь приходится бросать работу и все остальное впридачу?
Если бы только удалось объясниться с ней по-человечески, тогда бы он выкарабкался из всей этой нелепицы.
Насколько проще была бы жизнь, будь бабы больше похожи на мужиков.
Он кипятился, химичил с графиком, хмурился и тасовал учеников и уроки с места на место. Отодвинув кресло, чтобы залезть в карман за мобильником и приняться за звонки, он услышал, как подъехала Мира. Ее пикап мурлыкал, как ягуар, а у Мика машина хрипела, как старый лев, страдающий от бронхита.
Он вышел с намерением поручить звонки Мире и как бы между прочим прощупать ее насчет Айоны, поскольку, по слухам, Мира ночевала у Брэнны.
Поэтому, когда Айона выпрыгнула из машины, одетая в свой обычный рабочий костюм, он опешил.
— Доброе утро, что ли, — бросила ему Мира с какой-то свирепой бодростью и прошла мимо него на конюшню.
Бойл что-то промычал ей в ответ.
— Я здесь на работе, — отчеканила Айона с нехарактерной для нее отрывистой интонацией. Она остановилась в футе от него. — И на этом точка. Эта работа мне нужна, она мне нравится, и делаю я ее хорошо. Если хочешь меня уволить…
107 
