62 
— Ну Барс нам так и сказал в принципе, что ты теперь в лес не ходок. Он тебя уже в прошлые выходные с собой пытался вытащить, даже из леса по мобильнику звонил, но ты почему-то не пошла.
— Подожди, что значит «пытался вытащить»? На прошлой неделе я просидела дома все субботу и воскресенье, жутко скучала, писала очередную галиматью для журнала. Барс сразу сказал, что ничего интересного не предвидится, из моих знакомых никого не будет. Да и не звонил он мне, это точно.
— Странно, может быть, не дозвонился? Ничего не понимаю. И он знал, что мы с Аляской придем, мы с ним еще на неделе договаривались, что вместе стоять будем. И ребята из твоей старой компании тоже были, заходили к нам на костер в гости.
— Да, действительно странно. А в этот раз он ничего про меня не говорил?
— Нет, мы думали, что ты с Барсом уже в лесу, готовите место для праздника. Позвонили так, на всякий случай. Мало ли чего.
— Ладно, я с ним поговорю на эту тему, хотя уже догадываюсь, в чем дело. Мальчик взялся за старое, не иначе.
— Ксюша, да не бери ты в голову, может, он действительно…
— Что действительно? То, что он мне изменяет, — одно. По этому поводу я ему еще мозги промою. Но не пускать меня в лес, чтобы иметь возможность спокойно погулять самому, — это уже низость. Он же прекрасно знает, как я соскучилась по лесной жизни, по слетам, по посиделкам у костра. И несмотря на это, врет мне в глаза, лишь бы я осталась дома.
— Ксюш, ты извини, мы не хотели тебя расстраивать…
— Ребята, все в порядке, вы здесь ни при чем. Я, наоборот, вам благодарна за то, что вы меня с собой взяли. Вы не поверите, но в этом году это будет мой первый выход.
— Ну ты даешь!
— Вот! Но теперь дома я больше сидеть не буду, хватит с меня. Лучше на неделе поплотнее поработаю, но выходные у меня будут свободными.
— Ну все, наш Фантомас разбушевался.
— Ладно вам, разбушевался. Лучше признавайтесь, всю смородиновку уже без меня уговорили или как?
— Еще даже не приступали.
И Аляска достала из верхнего клапана рюкзака флягу со знаменитой смородиновой наливкой, которую делала сама и выдавала только близким друзьям и только по большим праздникам. Таким, как день рождения ее любимого Пуха.
В лес, благодаря действию наливки, они вошли уже очень веселые. Сорока с Аляской трепались о новой моде на клубную обувь, Пух время от времени затягивал сам себе «Многая лета». По пути они здоровались то с одним, то с другим знакомым туристом, выясняли последние новости, спрашивали, кто и где стоит. Когда они пришли на свое место, на их костре никого не было видно. Стояли две палатки: Барса и еще чья-то. Ксения, прижав палец ко рту и давая всем знак молчать, на цыпочках подкралась к своей палатке, заглянула внутрь… и тут же отпрянула обратно. Подошла к «Пентагону» и со всего размаху ударила по нему ногой. Потом еще раз, еще…
— Сорока, ты чего?
— Ничего, все в порядке. Что и требовалось доказать.
— Успокойся!
— Я уже спокойна. Вот еще раз по бревну въеду как следует и окончательно успокоюсь.
— Да что там?
— Сейчас увидите сами.
Минуты через две из палатки показался Барс, за ним на свет Божий вылезла девушка в ярко-желтой куртке. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать от силы, и даже толстый слой косметики не мог придать ей солидности. Губная помада была размазана, в глазах застыло удивленно-недоуменное выражение. Таких, как она, пренебрежительно называли пионерками. Девочки-скороспелки, они приходили в лес только для того, чтобы погулять вдали от родительских глаз да выпить за чужой счет. Их легко можно было узнать по городской одежде, совершенно не приспособленной для шатания в лесных зарослях, и по броскому дискотечному макияжу.
— Ты чего здесь делаешь? — спросил Барс Сороку.
— Я пришла на день рождения к Пуху. А вот тебе объяснять, чем ты здесь занимался, совершенно не обязательно. Я и так все видела.
— Ты ничего не поняла.
— Конечно, нам, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни, гром ударов нас пугает. Я бы поняла, если бы ты мне достойную замену подыскал, но эта…
— А что? — подала голос молчавшая до этого девчушка. — Пришла, выступает здесь. Подумаешь, какая грозная!
— Заткнись, ты! — одернул пионерку Барс. — Мала еще голос подавать!
— Да я, я… Ты… ты — подонок! Ненавижу тебя! Ну и оставайся со своей мымрой, очень надо!
— Вот и катись откуда пришла! — бросил ей в спину Олег.
62 
