Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
59 
— Это те материалы вашего дела, в которых не содержатся имена, адреса, телефонные номера, даты рождения…
— Словом, все, что не имеет значения, — заключила я. — Как вы думаете, мне это пригодится?
— Вас удочерили в частном порядке, не прибегая к услугам агентства, — пояснила Мэйси. — Так что, думаю, ничего нового вы не узнаете. Разве что свою расу.
Я подумала о присланном ею постановлении.
— В своей расе я уверена примерно настолько же, насколько и в половой принадлежности.
— Ну, за пятьдесят долларов я с радостью это подтвержу.
— Хорошо. Давайте.
Записав адрес, по которому нужно будет выслать чек, на тыльной стороне ладони, я нажала «отбой» и продолжила наблюдать, как дети, словно молекулы нагретого раствора, скачут из стороны в сторону, сталкиваясь и разбегаясь. Мне сложно было представить, что я когда-нибудь рожу ребенка. Но еще сложнее — как я от него отрекусь.
— Мама! — закричала девочка с вершины лестницы. — Ты смотришь?
Вчера вечером, просматривая объявления в Интернете, я заметила пометки «п-мама» и «б-мама». Это были, как выяснилось, всего-навсего сокращения от «приемная» и «биологическая», а не какая-то загадочная иерархия. Некоторым биологическим матерям казалось, что это обозначение слишком «животное», низводящее их до уровня «производительница». Они бы предпочли, чтобы их называли «родная» или «природная». Следуя этой логике, моя мать — «неродная» и «неприродная»? Неужели матерью женщину делают сами роды? А если ты избавляешься от своего ребенка, ты автоматически теряешь это звание? Если судить о людях по их поступкам, то, с одной стороны, была женщина, которая от меня добровольно отказалась, а с другой — женщина, которая целыми ночами сидела у моей постели, когда я болела, которая плакала вместе со мной из-за ссор с мальчиками и отбивала ладони, аплодируя мне на выпускном. Какой же поступок делает мать матерью?
И те, и другие, и третьи, поняла я. Быть матерью — это значит не только выносить плод. Это также вынести жизнь родившегося человека.
И я ни с того ни с сего вспомнила о Шарлотте О’Киф.
Пайпер
Пациентка была примерно на тридцать пятой неделе беременности. Они с мужем только переехали в Бэнктон. На регулярные осмотры она не приходила, но мне пришлось записать её на обеденный перерыв, потому что она жаловалась на высокую температуру и другие тревожные симптомы. Я заподозрила инфекцию. Медсестра, составлявшая историю болезни, сказала, что здоровье у женщины крепкое.
Входя в кабинет, я расплылась в дежурной улыбке, надеясь успокоить паникующую мамашу.
— Меня зовут доктор Рис, — сказала я и, пожав ей руку, села. — У вас, судя по всему, ухудшилось самочувствие.
— Я думала, это просто грипп, но уж слишком он затянулся…
— В любом случае, во время беременности лучше перестраховаться, — подбодрила ее я. — Беременность протекала нормально?
— Абсолютно.
— Когда появились симптомы?
— Около недели назад.
— Давайте так: наденьте халат, и мы всё проверим.
Я вышла из кабинета и, пока она переодевалась, перечитала историю болезни.
Я обожала свою работу. Акушеры-гинекологи зачастую присутствуют при самых счастливых моментах в жизни женщины. Случаются, конечно, и огорчения: мне не раз приходилось сообщать беременной, что плод мертв, и проводить операции, в ходе которых из-за приросшей плаценты начиналось внутрисосудистое свертывание и пациентка так и не приходила в себя. Но я старалась не думать о таких происшествиях. Я хранила в памяти мгновения, когда младенец, рыбешкой трепыхающийся у меня на руках, делал первые глотки воздуха в этом мире.
Я постучала в дверь.
— Готовы?
Она сидела на диагностическом столе, выпятив живот, словно подношение богам.
— Отлично, — сказала я, вставляя стетоскоп в уши. — Для начала послушаем вам грудную клетку.
Я подышала на металлический диск (я старалась не притрагиваться к пациентам холодными предметами) и осторожно приложила его к спине женщины. Лёгкие были абсолютно чистые: ни шумов, ни хрипов.
— Всё в порядке. Теперь займемся сердцем.
Отодвинув воротник, я увидела огромный шрам от срединной стернотомии — вся грудина ее была рассечена по вертикали.
— Это у вас откуда?
— Ах, это? От пересадки сердца.
Я изумленно вскинула брови.
59 
