Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
311 
Это был если не совсем новый, то во всяком случае неожиданный курс церковной политики. Большинство зарубежных епископов отказалось признать послание Сергия.
Иерархи в Советском Союзе также реагировали на него неоднозначно. К 1930 г. около 37 архиереев отказались от административного подчинения митрополиту Сергию, выступив против компромиссов с властью. Местоблюститель митрополит Петр, проживавший тогда в поселке Хэ Тобольского округа, в целом поддержал декларацию, сказав, что она продиктована временем. Но иначе отнеслись к посланию и политике Сергия те епископы, что отбывали заключение в Соловецком лагере. На своем соборе они одобрили самый факт обращения Высшего церковного учреждения к правительству с заявлением о лояльности, но однозначно не поддержали политику тесного сближения церкви с государством. В частности, они считали, что церковь не может взять на себя перед государством обязательства считать все его радости и успехи своими. Тем более такого государства, которое провозгласило своей целью полное искоренение религии. Приходское духовенство в большинстве своем отнеслось к декларации Сергия отрицательно.
Особенно возмущал многих самый тон покаяния в его послании. Получалось, что церковь (признав, что поддерживала контрреволюцию) перед всем миром взяла на себя всю вину за предшествовавшие столкновения с советским государством. На самом деле, конечно, все было гораздо сложнее, и многочисленные аресты тех представителей духовенства, которые никогда и никаким боком не имели отношения к политике, говорили о том, что в СССР имеет место ничем не прикрытое преследование граждан за их религиозные убеждения. Теперь эти невинно пострадавшие оказались поставлены в один ряд с завзятыми контрреволюционерами.
Все эти обвинения казались справедливы, и Сергию тяжело было слышать их.
Публикуя свое послание, он надеялся (возможно, ему даже прямо обещали это) на то, что положение Русской православной церкви изменится к лучшему. Но, увы, его ожидания не оправдались. Церковь как целое оставалась нелегальной (регистрацию у местных властей получали только отдельные приходы). Она не имела статуса юридического лица и вообще никакого органа, который представлял бы ее юридически.
* * *
В 1929 г. положение церкви еще более ухудшилось. В этом году начались массовые закрытия и сносы храмов, аресты духовенства, развернулась гражданская кампания по снятию и изъятию колоколов (большая часть их пошла в переплавку и была использована для чеканки мелкой разменной монеты). Как правило, закрытию храма предшествовал арест священника. Многие из них больше никогда не вернулись в свои семьи, навеки канув в сталинских концлагерях. (Всего в 1930-е гг. было репрессировано от 80 до 85 % всех священников.) Сергию приходилось своим авторитетом покрывать эти преступления. В феврале 1930 г. на пресс-конференции перед многочисленными советскими и иностранными корреспондентами он, вопреки действительности, заявил, что в СССР нет никаких гонений на церковь. Эту ложь ему потом пришлось неоднократно повторять. Между тем 1930-е гг. для Русской православной церкви оказались наиболее тяжелыми во всей ее многовековой истории.
Только среди иерархов в 1931–1937 гг. за «контрреволюционную деятельность» карательные органы арестовали 116 человек. От высшего духовенства старого поставления в предвоенные годы осталось всего 4 человека: два епископа и два митрополита. Во всех городах началось массовое разрушение культовых зданий. Так в Ленинграде разрушили Троицкий собор 1711 г., почти все церкви архитектора Тона, а также Сергиевский всей артиллерии собор. В Москве шло тотальное разрушение церквей в центральной части города. Так были уничтожены храмы Чудова и Вознесенского монастырей, почти все церкви Китай-города, большинство зданий Симонова монастыря, часовня Иверской Божьей матери у Красной площади. К концу 1930-х гг. в целом по стране закрылось 95 % церквей, действовавших в 1920-е гг.
Прекратило свое существование монашество.
В 1938 г. на всей территории СССР не функционировало ни одного православного монастыря; только после присоединения Восточной Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бесарабии их стало 64. В 1935–1936 гг. приостановилась деятельность Синода Русской православной церкви, закрылся «Журнал Московской патриархии». Незапрещенная официально, церковь фактически превратилась в нелегальную организацию. Однако положение самого Сергия в церковной среде в эти годы упрочнилось, и вокруг него постепенно объединились все те, кто еще недавно состоял в расколах. В апреле 1934 г. Синод провозгласил его митрополитом московским и коломенским. В декабре 1936 г., когда появилось известие о кончине митрополита Петра, к Сергию по единодушному согласию всех еще оставшихся на свободе иерархов, перешли права и обязанности патриаршего местоблюстителя.
311 
