162 
Во внутренней политике Шуазель способствовал изгнанию иезуитов (1764). Много сделал он для развитая земледелия и промышленности, установил правила для повышения в чинах, привел в порядок хозяйственную часть войска, усилил морскую артиллерию, основал шесть кавалерийских училищ.
С 1761 по 1766 год вместо Шуазеля министерство иностранных дел возглавлял его племянник герцог Шуазель-Пралэн, а сам он возглавил министерства военное и морское.
Укрепить союз, который был очень выгодным для Австрии, Мария Терезия надеялась с помощью браков своих дочерей. Уже с 1764 года герцогом Шуазелем и князем Штарембергом, послом Австрии во Франции, велись переговоры о свадьбе, но лишь 25 мая 1766 года последний написал императрице о том, что она может рассчитывать на свадьбу одной из своих дочерей с внуком Людовика XV.
Объявлять о победе, правда, было слишком рано. Наследница Мария Жозефина Саксонская, вдова Людовика Фердинанда, единственного сына Людовика XV, не одобряла этой идеи. Настроенная очень враждебно по отношению к австрийскому альянсу, так же, впрочем, как и ее покойный муж, она желала женить своего сына, наследника престола с 1765 года, на принцесе Саксонской. Она осмелилась сказать о своем проекте Людовику XV, который ответил ей весьма уклончиво.
Узнав об этом шаге Марии Жозефины, австрийский двор и Шуаз предприняли все возможное, чтобы убедить Людовика XV в необходимости свадьбы дофина и эрцгерцогини. Однако Мария Жозефина, принимая во внимание молодой возраст будущих супругов, убеждала короля подождать с ответом, что было очень выгодно для Франции. Таким образом, никакого официального ответа дано не было.
В конце концов Шуазелю удалось укрепить франко-австрийский союз браком дофина и дочерью Марии Терезии. Сам брак был заключен в 1770 году.
В 1768 году Шуазель добился еще одного крупного успеха — приобрел Корсику по договору с Генуей. Однако после смерти Помпадур влияние Шуазеля заметно ослабло.
«Легкомысленный и фривольный в частной жизни до бесстыдства, искушенный в плетении интриг до цинизма, он соединял выдающиеся способности государственного деятеля с блеском главы партии и благодаря такому сочетанию властвовал в политической жизни своего времени, — писал французский историк Эдгар Фор. — Его аморальность в любовных и политических делах, которые за время его карьеры сплелись в неразрывный клубок, не помешала ему в отличие от многих его соперников иметь естественную серьезную точку зрения на политические задачи. Вольнодумец, либерал — поклонник английской системы, — он, кажется, никогда не был приверженцем проекта государственных реформ, хотя и признавал их необходимость. Излюбленной его областью была внешняя политика, где проявлял требовательность, хотя отнюдь не безрассудную, но и не лишенную национальной гордости и притязаний на „лидерство“ Франции, оспаривал у Кауница звание первого „кучера Европы“. Аббат де Бери сурово упрекал его за захват Авиньона и Корсики (мы склонны отнестись снисходительно к этим проступкам)».
Против Англии Шуазель поддерживал местных владетелей в Индии против России — Турцию и Польшу. Франция сумела вовлечь Турцию в войну с Россией, обернувшуюся для турок утратой прежнего контроля не Северным Причерноморьем. О том, что Оттоманская Порта в 1768 года была использована как инструмент в игре французской дипломатии против России, свидетельствует, в частности, переписка Щуазеля с Верженном, в одном из писем Верженну, относящихся к 1768 году, министр иностранна дел подчеркивал: «Я с печалью убедился, что север Европы подчиняется все более и более русской императрице… что на севере приготовляется лига, которая станет страшной для Франции. Самое верное средство разрушить этот проект и, может быть, низвергнуть императрицу с захваченного ею трона — это было бы возбудить против нее войну. Только турки в состоянии оказать нам эту услугу. Если Вы это признаете возможным и если Вы надеетесь добиться этого, то Вам будут доставлены все денежные средства, которые Вам будут необходимы».
На тесную связь между вовлечением Турции в войну против России и событиями в Польше указывал сам Людовик XV. Внутри официальной дипломатической службы существовала конспиративная дипломатическая организация, которая содержалась на средства из секретного фонда Людовика XV и руководилась из Парижа особой тайной канцелярией при короле, или «черным кабинетом», получавшим также название «секрета короля». Людовик XV писал руководителю своей тайной дипломатии графу Брольи: «Мы так далеки от Польши, что не можем помешать действиям Репнина, пока нам не будут помогать Вена и Порта».
162 
