165 
Казалось бы, Людовик XV и герцог Шуазель имели все основания быть довольными графом Верженном, но в самый ответственный момент, когда султан готовился объявить войну России, граф Верженн неожиданно был отозван во Францию, где оставался не у дел вплоть до падения герцога Шуазеля. Всемогущий министр обвинил своего дипломата в бездеятельности, в том, что он плохо защищал интересы короля при султане и постоянно уступал инициативу русскому резиденту в Стамбуле.
Это была очевидная несправедливость, и многие понимали это «Шаузель закусил удила», — сказал по этому поводу графу Шарлю де Броль своему приятелю, граф де Сен-При, назначенный на место Верженна.
Граф Верженн покидал Стамбул с чувством внутреннего удовлетворения по поводу успеха его миссии. Война между Турцией и Россией должна была начаться со дня на день; правда, лавры достались его преемнику, но Верженн, надеялся, что еще заставит о себе говорить. И, действительно, через три с половиной года его имя стало постоянно упоминаться в связи успешно организованным им государственным переворотом в Швеци Назначенный в 1771 году посланником в Стокгольм, Верженн поддержив Густава III против знати и России и принял активное участие с совершенно им перевороте. А еще через два года граф Верженн возглавил всю французскую дипломатию, став последней значительной фигурой в ее дореволюционной истории.
В это время Франция переживала переломное время. 10 Мая 1774 года умер Людовик XV и престол занял его внук герцог Беррийский, провозглашенный Людовиком XVI. Руководителя министерства иностранных дел Людовик XVI и его «ментор» Морепа выбирали из двух кандидатур: французского посла в Неаполе барона де Бретойля и посла в Швеции графа де Верженна. Вначале Морепа и король хотели отдать предпочтение более блестящему Бретойлю, но назначили очень трудолюбивого, прилежного и порядочного Верженна в надежде, что он будет работать более коллегиально. Именно такой человек был нужен Морепа, ибо Верженн, как говорили в то время, не имел «окружения». У него не было другого покровителя, и он был всем обязан Морепа; таким образом, имелись кое-какие шансы, что он ему не изменит. Верженн, человек низкого происхождения, с заурядной внешностью, без всякого блеска, считался скорее старательным, чем одаренным работником. К тому же карьере Верженна отчасти мешала его женитьба на турчанке, бывшей рабыне, как говорили злые языки, на самом же деле вдове стамбульского врача.
Итак, Верженн занял пост статс-секретаря по внешним сношениям и государственного министра (как член Государственного совета). Приблизившись к новому королю Людовику XVI, он стал фактическим руководителем внешней политики Франции, занимая положение более независимое, нежели его предшественники на посту министра иностранных дел. Типичный представитель «дворянства мантии», он говорил о себе, что при дворе он «всего лишь буржуа».
Из его «мемуара» от 1774 года известно, что неизменными принципами его политики были, с одной стороны, желание опереться на союз с Испанией, а с другой — постоянная боязнь опасного отдаления Англии.
Союз, считал Верженн, был на деле более выгоден Франции, чем Испании, Англия действительно была вынуждена соблюдать осторожность в отношении Испании, с которой она вела крупную торговлю. Что касается Франции, то ее <Англию> не сдерживали никакие подобные соображения. Таким образом, для французов союз с Испанией был не только крупным козырем в случае войны, но и гарантией сохранения мира. «Если что-либо сдерживает и внушает уважение Англии, то только объединение Франции и Испании, уверенность, что первый пушечный выстрел против одной из них немедленно вызовет ответный удар обеих».
В то время Верженн в самом деле боялся нарушения мира и считал, что опасность грозит со стороны Англии. К тому же Верженн был склонен к беспокойству в силу своего характера и боялся нарушения мира уже из тех, так сказать, философских соображений, что он длился очень долго. «Истина, которую нельзя не признавать^хотя она и кажется тривиальной, гласит: чем дольше длится мир, тем меньше вероятности, что он еще продлится. У нас мир длился двенадцать лет. Это серьезный довод против его дальнейшей устройчивости». Точнее говоря, Верженн опасался со стороны англичан не обдуманного решения, а какого-либо безумного порыва, вызванного внутренним напряжением в этой стране и шатким положением правительства. «Их затруднения „министров“ могут миновать или, наоборот, возрасти до такой степени, что побудят правительство направить возбуждение умов на внешние проблемы. Мы можем оказаться втянутыми в войну вопреки воле лондонского двора».
165 
