311 
Штреземан вырабатывал свою стратегию мирной ревизии Версальского договора. «Государственный деятель, — заявлял он, — должен защищать права своего народа, если он располагает силой». При этом Штреземан назвал три признанных им главных фактора «силы»: «силу армии», «идеальную силу объединенной нации» и «силу экономики». В сложившихся обстоятельствах он призывал сделать ставку на «идеальную силу объединенной нации» под руководством либеральной буржуазии и при участии в правительстве народной партии.
Штреземан отстаивал курс на поддержку Веймарской республики, мирную ревизию Версальского договора. Он убеждал депутатов рейхстага в том, что Франция сможет добиться получения репараций не «политикой уничтожения», а «политикой соглашения».
По мнению Штреземана, интересы Германии заключались в следущем: вернуть страну к состоянию до 1914 года, сбросить финансовое бремя репараций, добиться военного паритета с Францией и Великобританией, пересмотреть вопрос о восточной границе Германии и добиться объединения (аншлюса) Австрии с Германией.
10 мая 1923 года, в день своего 45-летия, Штреземан обратился с просьбой принять его в масонскую ложу «Фридрих Великий». «Уже давно, — писал он, — я желаю установить более тесные отношения с кругом одинаково мыслящих людей, которые в наше время, разрушаемое материализмеом, суетностью и беспокойством, пытаются обрести царство всеобщей человечности, внутреннего созерцания и духовности. В немецком масонстве я надеюсь найти такое сообщество».
Летом 1923 года президент Эберт назначил Штреземана рейхсканцлером и одновременно министром иностранных дел. Но уже 23 ноября рейхстаг выразил недоверие правительству. По предложению нового рейхсканцлера, лидера партии центра В. Маркса, Штреземан остался на посту главы МИД.
В основу стратегии отношений с державами Запада Штреземан положил «политику взаимопонимания». Штреземан предложил вынести новый график репарационных платежей на рассмотрение международного арбитража, полагая, что международный форум будет не столь привередлив, как одна Франция. В результате был принят план американского банкира Чарлза Г. Дауэса, согласно которому устанавливался график платежей в ограниченных размерах в течение последующих пяти лет.
В течение этих пяти лет Германия выплатила примерно 1 миллиард долларов в виде репараций и получила около 2 миллиардов долларов в виде займов, главным образом из Соединенных Штатов. По существу, Америка оплачивала репарации Германии, а Германия использовала остаток от американских займов для модернизации собственной промышленности.
В конце 1923 года Штреземан отметил определенные успехи: «Все наши меры политического и дипломатического характера, а именно, заранее продуманное сотрудничество с обеими англосаксонскими державами, отчуждение Италии от ее соседа (Франции), а также колебания в Бельгии, создали в совокупности такую ситуацию для Франции, которую эта страна в течение продолжительного срока выдержать не сможет».
Выступая в рейхстаге 6 июня 1924 года, Штреземан призывал поддержать план Дауэса, чтобы добиться взаимопонимания с Францией, Англией и США, «перевести дело из сферы противостояния сил в сферу экономических отношений». 29 августа после бурных дебатов рейхстаг принял план Дауэса. Открылся путь к осуществлению главного замысла Штреземана в «политике взаимопонимания» — к созыву конференции по европейской безопасности.
В споре с Францией и в политике ревизии Версальского договора Штреземан мог рассчитывать на поддержку Англии и США, опасавшихся установления французской гегемонии в Европе, а также на сближение с советской Россией, что подвигало державы Запада к уступкам в ревизии Версальского договора.
Первый шаг к созыву европейского совещания по безопасности Штреземан сделал в сентябре 1924 года, когда в адресованном Совету Лиги Наций меморандуме выразил готовность Германии вступить в Лигу. 16 июня 1925 года в Берлин поступила согласованная между А. Брианом и Н. Чемберленом нота о принятии германской инициативы. Вступление Германии в Лигу Наций, считал Штреземан, не должно привести к утрате ее роли моста между Востоком и Западом. «Мы не можем, — писал он, — ни стать прикрытием Англии на континенте, как думают некоторые, ни позволить вовлечь нас в германо-русский союз. Я предостерегаю от утопии кокетства с большевизмом». Вступая в Лигу Наций, считал он, Германия не должна и «продаваться Западу».
311 
