201 
Через пятнадцать минут кучер герцогини резко осадил лошадей перед Вестминстером, лорд Кайлтон поспешно подошел к их карете в сопровождении Рэмси, упорно следовавшего за ним по пятам.
– Какого черта… – начал он.
– Помогите нам выйти, – попросила герцогиня. – Я расскажу вам, что могу, пока мы идем к входу. Но сначала скажите, как там дела.
– Не хорошо. Плохо… очень плохо для Кенсингтона. Главный обвинитель в прекрасной форме. Пока ему удалось представить убедительный аргумент, что если даже, по слухам, леди Торнтон жива, настоящего доказательства этого нет.
Он повернулся, чтобы помочь Элизабет, которую он никогда не встречал, выйти из кареты, продолжая излагать герцогине тактику обвинителей.
– Что касается объяснений, как возникли слухи, будто леди Торнтон видели в гостинице и на почтовой станции с неизвестным мужчиной, то обвинители высказали предположение, что Кенсингтон нанял молодую пару, изображавшую ее и якобы ее любовника. Предположение, звучащее весьма правдоподобно, так как прошло много времени, прежде чем обнаружили след леди Торнтон и так же много времени, прежде чем объявился ювелир и сделал заявление. И последнее, – закончил он, когда они поспешно прошли сводчатую дверь, – обвинители логично старались доказать, что если она еще жива, то явно боится за свою жизнь, иначе к этому времени уже бы объявилась. Отсюда следует, по их словам, что леди Торнтон по себе знает, какое жестокое чудовище ее муж. И если он действительно жестокое чудовище, то из этого следует, что он вполне способен убить ее брата Они считают, что исчезновение брата – это преступление, по которому у них достаточно улик, чтобы отправить его на виселицу.
– Ну, по первому поводу больше нечего беспокоиться. Вы прервали суд? – спросила герцогиня.
– Прервал суд! – возразил он. – Дорогая моя герцогиня, потребуется принц или Бог, чтобы остановить этот суд.
– Им придется удовольствоваться леди Торнтон, – сердито сказала герцогиня
Лорд Кайлтон резко повернулся, впиваясь взглядом в Элизабет, выражение его лица менялось от изумления к облегчению, затем к убийственному презрению. Он отвел глаза и быстро отвернулся, положив руку на тяжелую дверь, рядом с которой стояли часовые.
– Подождите здесь. Я отнесу записку адвокату Кенсингтона, чтобы он встретился с нами здесь. Ни с кем не разговаривайте и не говорите, кто эта женщина, пока сюда не придет Петерсон Делхэм. Я полагаю, он захочет, использовать это как сюрприз в нужную минуту…
Элизабет стояла, застыв на месте, скованная его горящим взглядом, зная причину этого. В глазах всех, кто следил за их историей по газетам, Элизабет была или мертва, или изменила мужу и бросила его ради неизвестного любовника. Поскольку она была здесь живая, а не мертвая, лорд Кайлтон, очевидно, верил последнему. И Элизабет знала, что каждый мужчина в огромной Палате по другую сторону этой двери, включая ее мужа, будут думать о ней то же самое, пока она не докажет, что они ошибаются.
Дорогой герцогиня почти ничего не говорила; она внимательно слушала объяснения Элизабет, но ей хотелось, чтобы эти объяснения были приняты в Палате лордов, прежде чем она сама примет их. То, что герцогиня, которая верила в Элизабет, когда почти никто другой не верил, воздерживалась верить сейчас, было для Элизабет тяжелее, чем презрительный взгляд лорда Кайлтона.
Через несколько минут в холл возвратился лорд Кайлтон:
– Минуту назад Петерсону Делхэму передали мою записку. Посмотрим, что будет дальше.
– Вы сообщили ему, что леди Торнтон здесь?
– Нет, ваша светлость, – сказал он, стараясь быть терпеливым. – На суде – самое главное правильно выбрать время. Делхэм должен решить, что ему делать и когда это делать.
Элизабет хотелось кричать от безысходности при этой еще одной задержке. Ян находился по ту сторону этих дверей, ей так сильно хотелось прорваться сквозь них, чтобы он увидел ее, что она с большим трудом заставляла себя стоять неподвижно. Элизабет говорила себе, что через несколько минут Ян увидит ее и услышит ее показания. Всего лишь несколько минут, и она сможет объяснить ему, что уехала с Робертом, а не с любовником. Как только он поймет это, то, конечно, простит ее за всю боль, которую она причинила ему. Элизабет не беспокоило, что думают о ней сотни лордов в этой Палате; она могла перенести их осуждение.
После того, как, казалось, прошла целая жизнь, а не четверть часа, двери открылись, и Петерсон Делхэм, адвокат Яна, вошел в холл.
201 
