Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
78 
Сквозь образовавшееся отверстие брезжил слабый свет. Хладнокровно и методично я расширил мечом дыру до приемлемых размеров, отмахивая в стороны солидные куски чугуна. Магия! Какой еще меч в мире способен на такое?! Я уважительно поклонился и запечатлел благодарные поцелуи на серебристом клинке. Говорят, что именно так танкисты после боя целуют свой танк. Холодная вода несколько охладила мой пыл. Надо было выбираться отсюда. Я пролез в дыру и, мокрый как мышь, зашлепал по освещенному факелами каменному коридору. Куда? Куда выведет. Светло, крыс нет, опасности не видно, можно гулять спокойно. Вот только холодно и пыльно. Судя по всему, здешние слуги не особенно утруждают себя уборкой. Техперсонал хуже некуда… Стоп! Почему, собственно, мне так холодно? Сквозняк! Где-то рядом выход на свежий воздух. Я прибавил шагу, слегка кривясь от боли в распухшем колене. Голова трещала от одной нехристианской мысли: догоню – убью! Коридор разделился на три прохода. Выбрать нужный не составляло труда – я чувствовал движение сквозняка всем телом. Ага, вот она, заветная дверь. Снизу пробивалась узкая полоска света. По-видимому, проходом пользовались не так уж часто, но дверь была вычищенной, без пыли и паутины. Добрый, надежный дуб, обитый полосами железа. Я прикинул, где может быть засов, и рубанул мечом. М-да… Невероятное оружие! Казалось, что масло режется с большим шумом. Ну, все… Где тут мой любимый Зингельгофер?! У меня к нему ма-а-ленькое дельце… Я прижался к стене – с противоположного конца спешил по коридорчику лысый остроухий слуга с банным полотенцем в руках. Годится. Он свернул за поворот, и я в три прыжка бросился ему на спину.
– Одно слово – изрублю, как морковку в щи!
– Свирепый ландграф… – ошарашенно прошептал лысый, ненавязчиво пытаясь уйти в обморок. Баста, карапузики! Не выйдет.
– А ну, вставай! Где Вероника?!
– А… я… н-не могу знать.
Пришлось крепко приложить его затылком о стену. Куда пропали мои природная жалость и сострадание?
– Я скажу… она… они в спальне…
– Веди! При первой же попытке предательства – попросту снесу с плеч твою безволосую тыкву. Все понял?
– Так точно, милорд!
Мелкорослый служака исправно повел меня долгими переходами, минуя стражу и людные места. Спустя полчаса мы были на месте, но у входа в спальню почему-то толпилась куча народа.
– Слушай, а служебный вход есть?
– Да, милорд, как прикажете…
Мы еще поплутали, и он таки вывел меня к маленькой дверце в узком, замаскированном коридорчике. Лысый жалобно поглядел на Меч Без Имени, готовясь к смерти.
– Снимай пояс.
– Да, лорд Скиминок! – понял он, радостно расстегивая пряжку.
– И какой-нибудь платок в рот засунь в качестве кляпа.
– Нет платка, можно носок?
– Можно. – Я связал ему руки его же поясом и усадил в уголке. Убить не позволяло воспитание, а так у парня не будет проблем с наказанием за предательство. Пусть подождет здесь. Я прислушался к тому, что происходит за дверью, мягко нажал на нее плечом и оказался позади балдахина. Ну, знаете, у них были в моде эдакие подобия туристической палатки над кроватью. Плотная парчовая ткань давала великолепную слышимость и нулевую видимость объекта. Покрутившись, я нашел в ней маленькую дырочку… О небо! Дьявол и преисподняя! Бог и все его архангелы! Белая гвардия и компартия Уругвая! Что там творилось…
Спиной ко мне стоял совершенно голый Зингельгофер, обращаясь с торжественной речью к целой толпе свидетелей, окруживших кровать и пускающих слюни от предстоящего зрелища. Перед негодяем лежала привязанная за руки и ноги Вероника. Юная ведьма была в длинной ночной рубашке из красной ткани, рот завязан черной лентой, а глаза сверкали бешенством! Любитель монологов упоенно кланялся присутствующим:
– Дорогие гости! Вы все собрались здесь, дабы лично и непредвзято засвидетельствовать сам факт моего бракосочетания с этой замечательной девушкой. Согласно древним традициям Темной Стороны и специфических требований колдовской этики, наши тела должны слиться в любовном экстазе под пристальным наблюдением не менее тридцати свидетелей. После того как это произойдет, желающие могут честно занять мое место и самостоятельно удостовериться в том, что подо мной был не фантом, не кукла, не иллюзия, а настоящая, живая невеста. Первым буду я! А став, таким образом, законным мужем, я автоматически получу право распоряжаться ее душой и телом по собственному усмотрению и поименно назову тех, кто проверит подлинность моей жены.
78 
