Последние отзывы

  31  

– Это его же дядя сочинил, действительный член Дворянского собрания Юхновской губернии, – мельком дополнил я.

– А вы… а вы… а вы – вырядились тут в мужицкое платье! Боитесь мундир надеть?!

– Стыдитесь, майор, – вступились свидетели сей безобразной сцены. – Денис Васильевич в своём кафтане рискует наособицу – российских офицеров французы берут в плен, а супротивоборствующих мужиков расстреливают без суда и следствия!

– Ха, да что ж тут рискового, господа? Холопов регулярная армия никогда не трогает, это экономически невыгодно. Полно вам, ежели вот на меня, к примеру, надеть армяк и…

В этот момент у меня в голове тихо народилась замечательнейшая идея. Я не сразу осознал её истинную значимость (ибо думал о том, как выманить врага из-под села Крутого…), но, когда мысль моя сформировалась окончательно, был готов расцеловать Храповицкого в обе щеки:

– Бедряга, армяк майору! Да не мой, найди что-нибудь пообтрёпаннее!

Ротмистра как ветром сдуло, наверняка полетел в деревню безлошадных мужиков раздевать. Чеченский, Бекетов, Макаров и другие присутствующие мгновенно подобрались поближе, радуясь нежданному развлечению.

– Господа, товарищи боевые, братцы! При всех спешу принести свои извинения майору Храповицкому. – Все недоумённо вытянули лица – как можно извиняться перед особой столь склочного нрава?! Сам Храповицкий, подозрительно поджав губки, выпятил пузо и важно кивнул. – А также поклониться в пояс герою нашему. Все поклонимся, ибо сей момент предложил он самый простой и отважный способ выманить французов из тёплого гнёздышка в Крутом!

При сих словах «герой» наш сделался рассеян рожею, но, не ведая, куда я клоню, не смел перечить командиру при офицерах. Прочие же, нюхом уловив движение ветра, бросили шапки вверх и трижды грянули «ура!».

– Оденьте майора соответственно образу мужицкому. Через час ему идти в село, повторять подвиг бессмертного Ивана Сусанина!

– Но… а… э… какого же бессмертного?! – осел голосом смутьян, да поздно.

– Скажетесь предателем! – деловито пояснял я, пока мои парни, давясь смехом, распаковывали бывшего улана, переодевая его в портки, онучи, лапти и распоследние лохмотья, принесённые запыхавшимся Бедрягой. – Дескать, разбойники Дениса Давыдова отняли у вас норковую шубу и манто, а вы горите местью в сердце! Ведите неприятеля мимо Вязьмы, через речку Уду, вдоль Белищина, в сторону Кикина, где на дороге между Царёво-Займищем и Лосмино, не доходя до Сергеенкова, мы их и встретим. Эх, удаль русская, катай-валяй! Сокрушим врага в песи, а, гусары?!

– Не-э-эт!.. Я дворянин, а не лингвист-филолог! Я и половины ваших названий не запомню… – безнадёжно взвыл Храповицкий. Но его жалкий протест утонул в рокочущем рёве нашей храброй партии… Так восторженно способен орать только русский человек в предвкушении праведной драки за возлюбленное сердцу Отечество!

Покуда Макаров с Чеченским и казаками провожали «предателя» в нужную сторону, я вновь склонился над картой боевых действий. Бревну понятно, что Наполеон по первому снегу выдвинется из Москвы, не дерзнув зимовать в полусожжённом городе при вечном опасении нападения моих летучих отрядов.

Интересно, а что прапрапрапрапрадедушка имел в виду, говоря, что он про меня уже знает? Неужто слава о подвигах партизанских дошла и до кровавого корсиканца?! Вот ведь конфузия, а наши-то и не ценят… Сколь ни пишу в ставку светлейшего о героических происшествиях наших, хоть бы медаль кому прислали смеху ради! Вот кончится война, я им всё припомню! Штабным-с крысам, выходит, каждый чих в подвиг, а мы, лесные партизаны, и не люди вовсе, так, что ли?!

– Денис Васильевич, поручик Тилинг, пленённый вчера с обозом Вестфальского полка, нижайше просют выслушать, – доложил сотник Бирюков. Я молча кивнул бравому донцу – пусть зовут француза.

Поручик оказался низкорослым, щуплым малым, и конвой из двух казаков льстил ему невероятно. Для поддержания соответствующей образу строгости я сдвинул брови и надул щёки. Бабушка говорила, что так я особенно похож на беспощадного бульдога…

– Прошу простить и выслушать, месье Давидофф. Слухи о вашем великодушии вызывают заслуженное уважение в рядах всей французской армии, – склоняясь в глубоком поклоне, начал этот скользкий лис. Я мрачно кивнул, удовлетворённо добрея в душе. – Когда я был захвачен в бою вашими храбрыми молодцами, они обыскали меня на предмет скрытого оружия. Разумеется, это очень правильно и соответствует законам военного времени. Я ни на кого не указываю пальцем и ни на что не в претензии, однако…

  31