Последние отзывы

  55  

Волк недовольно заворчал, но отступил, поджимая хвост. В упоении от малой победы сей я едва не потерял бдительность и предательски резким ударом когтистой лапы был отброшен в самый дальний угол! Грохнулся так, что едва спину себе не сломал, а из глаз брызнули такие искры – хорошо солома сырая была, сгорел бы, как курёнок…

Гигантский зверь насмешливо показал мне язык, торжествующе взвыл и, одним прыжком достигнув жандармов, раскрыл над несчастными смердящую пасть! И вот в ту роковую минуту, страшную во всей своей необратимости, твёрдой рукою свершил я то, в чём по сей день не испытываю стыда, – из положения лёжа подхватил горящий фонарь, махом швырнув его во врага! Вроде бы чего особенного? Стекло, медный каркас да свечка, но результат вышел ошеломительный!

От удара о чугунную башку злодея стекло разлетелось вдребезги, а малюсенький огарок горящей свечи необычайно ловко закатился в огромное волчье ухо. Вой, испущенный монстром, поднял на ноги весь лагерь! Волк катался по полу, скулил, рычал, визжал, кусая собственные лапы и тряся головой в надежде вытряхнуть огарок. Из уха уже вовсю валил дым, запах палёной шерсти буквально не давал продохнуть, но я уже встал на ноги и, крепко держа оружие в руках, был готов к продолжению «банкета».

Послышались выстрелы и голоса, встревоженные люди бежали к сторожке, и зверь не выдержал… Мстительно показав мне «кулак», он бросился вон и исчез в лесу. Подоспевшие казаки нашли бледного и слегка пришибленного меня, а вот своих товарищей и французов удалось разбудить лишь наутро. Да и после того они весь день ходили квёлые, как зимние мухи. Сильно подозреваю некую замешанность в этом деле таинственного колдовства, но прямых доказательств, увы, не имею…

* * *

Наутро двадцать восьмого октября, сочтя всё вчерашнее «ложной тревогой», бригада моя села на коней и, объединяясь с отрядами Фигнера и Сеславина, двинулась на Белкино. С высот можно было рассмотреть и самоё Ляхово – вокруг села были разбиты биваки, горели костры, а нахальные французы изо всех сил делали вид, будто бы они обосновались здесь надолго.

Отчаянный Чеченский, с сотней казаков совершив головокружительный рейд к Тарутину, захватил в плен несколько фуражиров неприятеля. Они только-только разжились свежим сеном для супа, как были вынуждены сами бежать под наши клинки, спасаясь от разгневанного деда с вилами, который, кстати, так и не успокоился, пока не получил пятак откупного. Или в пятак? Не помню, надобно уточнить у ротмистра.

Однако же среди пленных оказался сам адъютант генерала Ожеро. Молодой человек был голоден и болен тоской по родине, стакан водки без закуски развязал ему язык – он доподлинно подтвердил наличие в Ляхове отряда генерала, спешащего на соединение с корпусом Бараге-Дильера. Количество врагов могло существенно увеличиться, но тут крайне вовремя явился граф Орлов-Денисов – на лихом коне, с тремя полками и улыбкой во всё лицо. Дружески пожав руку мою, он повернулся к Фигнеру и Сеславину:

– Очень надеюсь, господа, что вы нас поддержите.

– Я в ответе за них, – сурово вскинув бровь, прямолинейно заявил я. – Не русским выдавать русских!

В подтверждение сих слов демонстративно положил руку на рукоять пистолета. Сеславин оценил это как шутку, громогласно рассмеялся и подтвердил готовность воевать вместе. Фигнер с некоторой усмешкою поправил новенькую повязку на правом ухе (о ужас!) и, коснувшись перчаткой свежайшего шрама у щеки, медленно кивнул. В его голубых девичьих глазах на миг вспыхнул знакомый красный огонь, мне даже показалось, что и скрежет клыков был слышен всем окружающим… Но заржали кони, забили барабаны, и под казачье гиканье партии наши пошли на эпохальную битву под Ляховом!

Таинственная история с волком-оборотнем так и осталась недосказанной. Повторять её в суде офицерской чести я не решился из боязни быть осмеянным. И без того полевые записи мои кишели такими невероятными чудесами, что никак не приличествовало серьёзным мемуарам действительного гусарского подполковника. А то, что Фигнер в любом случае мерзавец и сволочь, все убедились и без моего участия, сразу же по окончании того памятного боя. Однако же не будем забегать вперёд, итак…

При виде нас французы не дрогнули, заняв круговую оборону. Мои казаки из полка Попова-Тринадцатого развернулись на левом фланге. Граф Орлов-Денисов пошёл по правому, партии соучастников наших, с пушками и орудиями, ударили во фронт. Грохот разрывов слился с величественным русским «ура-а!», всё поле заволокло пороховым дымом, сквозь который на ощупь пробирались наши отчаянные лошади.

  55