Мы пытаемся разыскать ее подругу-сокурсницу, Сару Бингем, с которой Кирстен до своего исчезновения жила в Лидсе. Рыжая выяснила, что Фарроу перешла на юридический факультет, так что направление поиска у нас вроде бы есть, но работа тянется чертовски медленно, поскольку собирать сведения нужно тщательно и к тому же осторожно.
— Да, это самая трудоемкая стадия расследования, — согласился Бэнкс. — Выжидать, копаться, проверять, уточнять. А ты не думала, что Кирстен может сейчас жить за границей?
— Но тогда она не представляет для нас интереса, согласен? Да, и вот еще что: Лес Феррис обещал добыть локоны девушек, обнаруженные в доме у Исткота в восемьдесят девятом году, тогда мы сможем сравнить волосы Кирстен с теми волосами, что найдены на одеяле Люси Пэйн. Это подтвердит или исключит версию о связи между нынешним и прошлым преступлениями.
— Данные, полученные при исследовании волос, часто бывают весьма неточными, — напомнил Бэнкс. — Однако если волосы совпадут, этого будет достаточно, чтобы решить, по какому пути двигаться дальше. Итак, каков твой план?
— Продолжать поиски. Искать Кирстен и Мэгги. Ну и Сару Бингем. Найдем — тогда и решим, разрабатывать их дальше или вычеркнуть из списка подозреваемых. Других версий у нас пока попросту нет. — Энни замолчала, слушая звуки арфы, от которых у нее мурашки по спине побежали, сделала глоток вина и решительно произнесла: — Мне кажется, ты пришел не о расследовании поговорить, ведь так?
— Не совсем, — уклончиво ответил Бэнкс.
Энни отвела глаза в сторону:
— Перед тем как ты перейдешь к главной цели своего визита, я хотела бы извиниться за вчерашний вечер. Не знаю, что на меня нашло… Правда, мы выпили с Уинсом, потом я немного добавила у тебя, ну крыша и поехала. Может, я просто устала. Не надо было пить, тем более так много. С моей стороны непростительно так вести себя с тобой. Прости, пожалуйста.
Бэнкс молчал, Энни казалось, что ему слышно, как колотится ее сердце.
— Да я в общем-то пришел не для выяснения отношений, — задумчиво произнес он, — хотя, признаться, отчасти поэтому.
— Я что-то плохо тебя понимаю. Объясни же, наконец.
— Ведь между нами давно все кончено, — старательно подбирая слова, начал Бэнкс, — поэтому, не буду отрицать, я был, как бы это сказать, потрясен, когда ты… Понимаешь… Ты знаешь, что для меня ты всегда желанна, а когда ты ведешь себя так… Хотя ты, конечно, права… Я имею в виду, что в моей жизни не так много хорошего, чтобы отвергать настолько щедрое предложение. Только… только все изменилось… Хорошо бы мы остались друзьями — хотя это будет нелегко, — и тогда ты сможешь рассказывать мне обо всем, что тебя беспокоит.
— Что, например?
— Ну… ведь не каждую ночь ты напиваешься, а потом набрасываешься на меня. У тебя, очевидно, неприятности.
— Почему это обязательно неприятности? — вызывающе спросила Энни. — Я же объяснила, что была пьяна и сильно устала. Работы выше головы. И нечего делать из мухи слона.
— Ты вчера сказала много странного и непонятного.
— Вот как? — Энни откинулась на спинку кресла. — Я, правда, не помню, но на всякий случай извини.
Она отлично помнила, что наговорила Бэнксу: Энни была не настолько пьяна, как в тот злополучный вечер с Эриком, — но сейчас ни за что на свете в этом не признается.
— Ты говорила о молодых любовниках.
Энни прикрыла ладонью рот:
— Не может быть! Какой ужас! С чего это я вдруг расфантазировалась, как взбалмошная школьница? Давай выпьем еще!
— Я, пожалуй, не буду. Я ведь за рулем.
— А я выпью.
— Тебе можно. Ты же дома.
Энни торопливо прошла на кухню, чтобы наполнить свой стакан, а заодно подумать и успокоиться. Меньше всего она хотела снова пускать Бэнкса — этого рыцаря в сияющих доспехах — в свою личную жизнь и разрешать ему в ней копаться. С Эриком она разберется сама, так что большое спасибо за участие. Ей не нужен защитник, который пойдет и отлупит его… в крайнем случае, отпугнет.
Она вернулась в гостиную, села в кресло и сказала:
— То, что я наговорила прошлым вечером… Не знаю, нужно ли тебе это знать… но я поругалась со своим бойфрендом и…
— Ты же ужинала с Уинсом.
— До этого. Я была расстроена и зла — вот и все. Наболтала лишнего. А теперь сожалею об этом.
Бэнкс медленно потягивал вино; брови сошлись на переносице, морщины прочертили лоб — он задумался.