Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
19 
Реас превратился во взрослого тридцатилетнего мужчину, но это, пожалуй, всё, что можно было бы сказать о нём хорошего. В остальном он являл собой пример загадочной болезни, которой не успели дать названия, а лечили его чем придётся — врачи предпочитали честному отказу от медицинских услуг подолгу водить богатого клиента за нос, а затем с прискорбием объявляли, что случай «чрезвычайно запущенный и осложнённый клинически». Получив расчёт, исчезали, а их место занимали другие. Которые также исчезали с набитыми кошельками и неопределённым диагнозом…
С того самого дня, когда Реас и астроном Галлий влезли на башню, странные приступы видений стали регулярно накатывать на юношу. Поначалу это происходило раз в неделю. Обычный окружающий мир словно подменяли другим — ветреным, морозным, пропитанным запахами океана и рыбы, наполненным ржанием фьордских пони и горьким дымом очага… Он видел и слышал, что происходит, понимал речь норвежцев и даже их тайные мысли. Хотя практической пользы с этих «иллюзий» было ноль…
Спустя полгода видения посещали его каждую ночь. Казалось, кто-то или что-то привязало душу молодого человека к миру викингов, прошило корабельными заклёпками и обрекло вечно наблюдать за их жизнью. Перестав спать ночью, Реас высыпался днём, и так каждый день в течение многих лет. Занятия, библиотека, диспуты, дворянская служба — всё пошло прахом.
Старик Галлий, пользуясь случаем, оригинально предложил Пощаковым свои услуги: чтобы не терять работу, вызвался записывать то, что расскажет Реас. Кто-то из врачей, оказавшихся рядом, одобрил идею. Постоянные наблюдения за больным были крайне желательны для успешного лечения. Ну на худой конец для описания болезни в диссертации…
И вот, услышав эту длинную складную песню, пропетую на чистом норвежском, старик обмакнул перо в чернила и вкрадчиво попросил:
— Реас, дружок, ты не мог бы поскорей перевести эту чудесную вещицу?
Мужчина приподнялся на локте и проорал пьяным голосом Торна Кузнеца:
— Бьярни! Какой олень тёрся низом живота о твои уши?! Заберите у него скрипицу!
Астроном что-то поискал в тексте и вписал новую строчку на предыдущей странице.
— И всё же, — вновь попытался он, — попробуй перевести, а?
Реас зарылся в подушки и не отвечал. Старик положил перо и подул на исписанный лист. Жаль, обычно в таких случаях парень с лёгкостью переводит услышанное, даёт подробные пояснения, повторяет эпизоды, если потребуется. Но на сей раз, похоже, «переходник» совсем вымотался…
— Хорошо, попытаемся завтра…
Галлий встал и сладко потянулся. За окном занимался рассвет. Примерно через три-четыре часа новую историю получат кукеры[20] — на ближайшей ярмарке с нетерпением ждут продолжения театрализованного представления «Невероятные приключения пьяного Торна Кузнеца и его бешеного сына Гуннара Торнсона». Народу нравится, да и десять процентов от выручки неплохое подспорье на старости лет. Остаётся лишь быстренько изготовить копию, но для этого ещё достаточно времени и фантазии. Старик наполнил дежурный кубок итальянским вином, вмиг осушил и под мотив песенки викингов принялся старательно переписывать «ночной улов», щедро дополняя его своими мыслями, кровавыми зверствами и сценами нескончаемого сексуального насилия…
ГЛАВА 4
Холосый валвал, или Наивный взгляд
ребёнка на суровую действительность
Норманны — викинги, обосновавшиеся в Европе, — признавали Христа, но вместе с ним по привычке почитали пантеон собственных богов и богинь. В Руане — столице Нормандии, дарованной северянам королём Франции Карлом Лысым, в честь кузнеца Торна — покровителя берсерков — проводились гладиаторские бои. Делалось это ежегодно после сбора урожая яблок, до того как обильные снегопады на месяцы отрезали город от мира. Бои замышлялись как гвоздь праздничной программы и продолжались неделю, а то и две, до первого снега. Руанцы, жадные до зрелищ, с удовольствием покупали билеты. Разрешив гладиаторов, король Седрик Плантадженест запретил в публичных местах игру в карты и кости, «дабы охранить нравственность и добрые обычаи горожан».
Победитель боёв получал пятьсот золотых. Специальные школы ежегодно поставляли кадры для арены. В случае победы ученика школа имела право на половину. Лучший гладиатор-раб получал свободу и место в личной гвардии Седрика. Большинство гладиаторов составляли невольники — в целях экономии призового фонда.
19 
